По-прежнему никого. Темно и пустынно. Быстро взвесив все «за» и «против», он ухватил мужчину за ноги и оттащил его в окружавшие парковку нестриженые кусты. На гравии остался широкий след, но он предположил, что все следы смоет дождем. Отступил на два шага назад и убедился в том, что с расстояния нескольких метров ничего не видно. По крайней мере, тому, кто не знает, что ищет. Или что тут вообще есть что искать.

Он удовлетворенно кивнул и вернулся к собственной машине. Будет, разумеется, не лишним, если на труп наткнутся только через несколько дней. Вероятно, чем позже, тем лучше. Он завернул кусок трубы в газету и сунул в пакет с деньгами.

Завел машину и поехал прочь.

Пышные темные волосы, бороду и тонированные синие очки он не снимал, пока не миновал роковую бетонную трубу возле шоссе, ведущего в Бооркхейм, а когда полчаса спустя наливал у себя на кухне в обычный стакан на два пальца виски, возблагодарил таблетки «сабрила» — голубоватые чудодейственные пилюли, позволившие ему сохранять трезвость рассудка в течение всего этого вечера. И в предыдущие дни тоже. Не вредно обладать кое-какими фармакологическими познаниями в области собственной души и ее потребностей. Совсем не вредно.

Он выпил виски.

Принял расслабляющую пенистую ванну.

Затем позвонил Вере Миллер.

II

6

Тело обнаружил некий Андреас Фише.

Произошло это в четверг, ближе к вечеру. Фише навещал сестру в пригороде Диккен (конечно, она стерва, а не сестра, но родня есть родня, да к тому же ей удалось выйти замуж за весьма состоятельного адвоката) и на обратном пути пошел через парковку перед рестораном «Траттория Комедиа», остановился, чтобы пописать, и тут заметил, что в кустах что-то лежит.

Фише справил нужду и осмотрелся. Затем осторожно отвел несколько колючих веток и заглянул в кусты. Там лежал человек. Тело. Мертвое тело.

Трупы Фише доводилось видеть и прежде. Даже не раз за его бурную жизнь, и после того, как он подавил первое побуждение — сделать ноги, — возобладала практичная сторона его натуры. Он удостоверился, что на пустынной в этот сумеречный час парковке никого не видно.

Потом аккуратно отвел в сторону еще несколько веток — тщательно следя за тем, чтобы не ступить на мягкую землю и не оставить отпечатков (у него, как уже говорилось, имелся кое-какой опыт), — и присмотрелся к покойнику.

Довольно молодой, довольно высокий мужчина. Лежал на животе. Темно-зеленая куртка и обычные синие джинсы. Повернутая вверх половина лица была покрыта засохшими темными полосами, и Фише догадался, что кто-то лишил его жизни, ударив чем-то жестким и тяжелым по голове. Просто-напросто. Такое ему видеть тоже доводилось, правда, уже несколько лет назад.

Еще раз убедившись, что никого поблизости нет, он наклонился и стал проверять карманы.

Это заняло всего несколько секунд, и результат оказался довольно ничтожным, как установил Фише, отойдя от тела метров на двести. Потертый бумажник, без кредиток. Сорок гульденов купюрами и пригоршня мелочи. Почти пустая пачка сигарет и зажигалка. Связка ключей — четыре ключа и рекламный брелок какой-то фармакологической фирмы. И больше ничего; он бросил все, кроме денег, в урну, быстро прикинул в уме и отметил, что кое-какая сумма у него все же образовалась. Вместе с сотней, которую ему удалось позаимствовать у сестры, набралось более чем достаточно для того, чтобы позволить себе провести вечер в кабаке, и он с некоторым умеренным удовлетворением сел на двенадцатый трамвай, идущий в центр. Конечно, без билета. Билетов Андреас Фише не покупал уже тридцать лет.