– Знаете, в чем ваша ошибка, Шалов? – не по‑приятельски, но и не зло спросил Родимич.

– В том, что живой остался. Надо было в Березине утопнуть, никакой вины бы не было. Схоронили бы с Василем на пару…

– Вы были за рулем «Урала»? Шалый промолчал.

– Не расслышали вопрос?

– Какая вам разница? Что хотите, то и пишите, я подпишу.

– Послушайте, Шалов. Мы не «особое совещание» и не воровская «сходка». Вы думаете, если вы имели судимость, к вам будут относиться предвзято?..

Полгода, проведенные в следственном изоляторе, да три с половиной – в колонии усиленного режима, кое‑чему научили Шалого.

– В каких отношениях вы находились с пострадавшими?

– Ни в каких. Ехали с братом, они попросили их подвезти.

– Зачем? У Турина и Пелевина были свои автомашины.

– Не знаю, о ком вы говорите.

Родимич выложил на стол фотографию, где они все были запечатлены на берегу Немана в сентябре прошлого года. С ними были девушки, имен которых Шалый теперь не помнил. Счастливые улыбки на лицах, шампанское, водка, шашлыки на траве. Сам Шалый – в обнимку с Туричем и Пелевиным.

– Не надо у нас отнимать время, Шалов. Все две недели, что вы бегали по лесам, работали эксперты – трассологи, графологи, баллисты. Следователи производили у вас обыск, связывались с местом вашей работы, с вашими родителями, родственниками пострадавших. Итак, вы с двоюродным братом Василием Шаловым загнали «Урал» в лес. Ваши соучастники на двух автомашинах «ВАЗ‑21099» (Родимич назвал номера) остановили машину (назвал номер, обнаруженный на пачке сигарет в кармане Василия Шалова), на которую вам указал инспектор таможни Шепило Петр Вениаминович. Вы с Пелевиным и Туричем ранее бывали у него дома, это подтверждает жена Шепило, оговаривали предстоящие налеты, выпивали, делили добычу – все зафиксировано в протоколах допросов свидетелей, большинство фактов доказано. Об остальном вы расскажете следователю милиции Плисецкому – вот он сидит перед вами. А меня интересует, кто и за что избил Шепило, какой марки была машина с фальшивыми номерами, которую вы собирались ограбить, и что вам известно о характере груза? Быстро, четко, ясно – все вам зачтется, я обещаю.

Такой нахрапистости, такого нарушения протокола и следственной тактики Шалый прежде не встречал и не ожидал. Видимо, что‑то крепко прижало «следака» – не предъявляя никаких улик, фактов, доказательств, будто дело было давно решенным, перескакивая через пятое на десятое, он хотел добиться признания. Шалый наградил его язвительной усмешкой и отвернулся.

– Старлей, – посмотрев на часы, распорядился Родимич, – давай все по порядку: предъяви обвинение, оформляй протокол, доставай дело и мотай по полной, под «вышку» – групповой разбой под Крупками, убийство свидетелей, грабеж в Выселках, захват заложницы, нападение на водителя «Опеля», посягательство на жизнь работника милиции… в общем, сам знаешь. Завтра я должен лететь в Москву, вечером мне позвони.

– Я понял, Станислав Болеславович, – улыбнулся легавый.

Родимич поспешно вышел, прихватив папку со стола. Старший лейтенант подошел вплотную к Шалому, наклонился к его лицу:

– Будем говорить? – спросил, обнажив желтые зубы.

– А ху‑ху не хо‑хо, начальник? – также осклабился бывалый зек. – Не бери меня на понт. Надо – доказывай!

Плисецкий резко ткнул его основанием ладони в лоб. Этого оказалось достаточно, чтобы подследственный в наручниках, сидевший на привинченном табурете, опрокинулся на пол.