Здравомыслова рассыпалась в таких благодарностях, что мне стало неловко, а бедные Коля и Даня налились краской, как два бурачка. Бедность страшно портит характер человека. Хорошо бы нам удалось разобраться с завещанием графини Терской и вернуть Здравомысловым деньги…

Глава 6

Двойная слежка. — Мусагет или газават? — Опасность чтения утренних газет за чашкой кофе. — Бандитский налет на контору нотариуса. — Польза проходных дворов. — «Ада, мы тебя не оставим!» — Женская солидарность. — Кавалькада из трех экипажей.

Наутро, отправившись с визитом к Аде, мы снова увидели мужчину в шляпе, маячившего в толпе за нашими спинами, но на этот раз в еще большем отдалении мелькала светлая бородка «Микулы Селяниновича» Щербинина, и нам с Марусей было намного спокойнее. Надменно игнорируя «шляпу», мы проследовали на Остоженку в дом госпожи Вишняковой.

Ада нас не разочаровала. Попеняв на то, что мы возмутительным образом забросили дела Лиги женского равноправия, она внимательно выслушала нашу просьбу и пообещала завтра же пригласить к обеду дядюшку и нас с Марусей, чтобы в непринужденной семейной обстановке выведать у старого нотариуса все, что возможно, а главное — узнать, сохранилась ли у него копия завещания старой графини.

Днем у нас обедал поэт Варсонофий, пребывавший в мрачном отчаянии, как непризнанный гений. Утром он посетил модное поэтическое издательство «Мусагет», недавно открывшееся на Пречистенском бульваре, рассчитывая, что его творения будут встречены на ура коллегами по перу. Там, где издают Белого и Блока, не должны пройти равнодушно мимо поэзии Варсонофия Десницына!

Но в издательстве случилось страшное… Кто-то из литературных редакторов, бегло, по диагонали просмотрев тетради с лучшими стихами Десницына, отозвался о них крайне уничижительно. По словам поэта, ему «плюнули в душу».

Соня принес свою оплеванную московскими издателями душу к нам, рассчитывая на сочувствие. Вероятно, мы с Марусей должны были внушать ему что-нибудь оптимистическое — например, что современники никогда не понимают поэтов и только смерть гения откроет всю глубину его творчества людям…

Сердобольная Маруся уже подбирала слова утешения, в моей же черствой душе их не нашлось.

— Почему вы все время молчите, мадам Ростовцева? Вы такая умная женщина, посоветуйте мне что-нибудь, скажите, что вы думаете, я ведь гибну, — взывал ко мне Десницын, склонившись над тарелкой с мясом (горе совершенно не повлияло на его аппетит).

— Ну что вам сказать, Варсонофий? В случаях, когда таланта нет, чрезвычайно полезна преждевременная насильственная смерть…

Десницын затрепетал над недоеденным ростбифом.

— Леля, ты просто сама вежливость, — с укором заметила Маруся. — А что такое мусагет? Какое-то странное слово…

Моя тактичная подруга попыталась придать беседе более светский тон.

— О, я слышу в этом слове восточные ноты, — встрепенулся Соня. — Звон ятаганов, всадники в чалмах…

— Простите, голубчик, но это всего лишь прозвище Аполлона. В древнегреческой мифологии Мусагет <style name="FontStyle68">— предводитель муз. А если вам нужно какое-нибудь слово с восточным колоритом, могу предложить газават.

Вечером мы получили первые сведения о действиях наших соратников. Художник, взявшийся преследовать «шляпу», потерял его в ходе слежки. Вероятно, тот заметил Щербинина (слишком уж ярок был художник и, конечно же, выделялся в толпе) и поспешил скрыться. Единственное, что смог заметить Андрей, хотя и видел «шляпу» преимущественно со спины, — что тот отличается редкостным уродством.