Я так долго живу в Лондоне, что стала уже почти совсем англичанкой.
Да, миссис Десни или мадам Десницына — это был фрукт! «Уже почти совсем» английский, но фрукт.
Первый комплимент, который я как хозяйка услышала от гостьи, с интересом осмотревшей мой дом, что квартирка, в общем-то, так себе, но стиль чувствуется.
Сухо поблагодарив, я сочла нужным пригласить гостей к столу. Шурочка с кухаркой ухитрились изобразить из ресторанной снеди вполне достойный домашний стол.
Садясь к столу, миссис Десни многократно подчеркнула, что мы не должны были так беспокоиться, что она не привыкла к излишествам, не то что некоторые, и что ест она очень мало, совсем как птичка.
Я никогда не занималась орнитологией, но мне эта птичка напомнила стервятника за трапезой.
Между тем птичка, с невероятной быстротой склевывающая огромные куски ростбифа, успевала еще и поговорить с нами о житейских проблемах.
Нам было сообщено, что Варсонофий — самая большая и единственная радость матери в этой юдоли печали, именуемой жизнью. Любящая мать ни за что не рассталась бы со своим ангелом и не позволила бы ему переехать в эту ужасную, далекую от цивилизации Россию, если бы не его поэтический дар. Что делать, мальчик пишет стихи по-русски, а в Британии спрос на русскую поэзию ничтожен. Не каждый же родится Герценом, чтобы в Лондоне печатать свои произведения на родном языке и распространять их в России… Чтобы не губить сына, матери пришлось оторвать его от себя («С кровью, буквально, с кровью!») и отпустить к варварам-соплеменникам…
По мнению миссис Десни, ее сын — юноша редкого таланта, чьи стихи просто не все понимают, ведь на свете не так много тонко чувствующих людей.
Этот монолог сопровождался такими красноречивыми взглядами в мою сторону, что стало ясно — в ее представлении я была предводителем злобной толпы гонителей и хулителей бедного Варсонофия и главным варваром в дикой России.
Видимо, не только Соню, но и его матушку преследовала идея, что он умеет писать стихи.
Однако людей, знакомых с его трагическим творчеством, в том числе и меня, преследует не менее навязчивая мысль, что он не умеет и, боюсь, никогда не научится писать стихи, и нужно всеми силами пресекать его попытки в этом направлении.
Будучи убежденной последовательницей радикальных взглядов, да к тому же женщиной по природе черствой и не склонной к состраданию, я намеревалась откровенно разъяснить миссис свою позицию по вопросу отношения к поэзии, но потом все же решила сдержаться.
Не то чтобы меня остановило человеколюбие, просто я пришла к мысли о тщетности попыток объяснить любящей матери, что ее сын — бездарь…
Несмотря на мое молчание, миссис Десни явно не прощала мне тайного недоброжелательства и взирала на меня с кротким видом мученицы, истерзанной несправедливостью. В руках она растерянно вертела расстегайчик.
— У Сони сейчас нелегкий период в жизни, — продолжала страдалица-мать. — Мы рассчитывали на получение некоторой денежной суммы, по моим подсчетам, она должна была быть весьма крупной и помогла бы мальчику полностью отдаться творчеству, не думая о суетном и земном. Но выплата этих денег задерживается…
Так-так, разговор наконец принял интересный оборот! Скорее всего, братец Нафанаил, обещавший поделиться с Соней чужими деньгами, бессовестно обделил его. Уж не собираются ли они по-родственному пощипать состояние лже-Мишеля?
Обойденных наследством становится все больше, но Соне с матушкой в нашем Клубе не место!
— Я была вынуждена приехать в Москву, чтобы помочь сыночку в делах! — продолжала миссис Десни, жеманно обмахиваясь надкусанным пирожком. — Мне нелегко было оставить свою торговлю в Лондоне на чужих людей, но только очень эгоистичная мать предпочтет собственное благополучие благополучию своего ребенка!
Интересное заявление в устах женщины, продавшей старшего сына, чтобы обзавестись лавкой… Кажется, у нас с ней разное представление о благополучии детей!
Тема сыновьего благополучия навела любящую матушку на еще один важный аспект проблемы — женитьбы Варсонофия и поиска для него достойной невесты. |