Потом, так и не дождавшись хозяина, скажет, что больше не может задерживаться, и удалится вместе с запиской. Если же, паче чаяния, ей все-таки придется с ним столкнуться, пусть отдаст записку Чеплакову и уйдет. То-то адвокат поломает голову, от кого принесли эту чушь в конверте!

Я обильно надушила листок почтовой бумаги самыми пронзительными и ядовитыми духами, какие только смогла найти на своем туалетном столике, и набросала несколько слов, обратившись к адвокату: «Мой сладкий котик!» (Терпеть не могу обращение «сладкий» в интимной переписке, некоторые из моих былых поклонников лишились всех шансов на благосклонность с моей стороны только потому, что злоупотребляли подобными эпитетами.)

Запечатав свое мерзкое послание в голубой конверт без адреса, украшенный двумя целующимися голубками, я выдала Шуре на извозчика и отправила ее в Большой Знаменский.

В ожидании сведений из логова адвоката мы решили не расходиться и сели играть по маленькой в вист. Ставки были по копейке, так, только чтобы снять игрой нервное напряжение.

Надо сказать, что мы с Марусей быстро оставили господ Щербинина и Хорватова без единого медяка. Я всегда была уверена, что женщинам гораздо проще сконцентрировать на чем-то внимание, особенно в карточной игре, где промахи фортуны легко исправляются ловкостью рук…

Шура вернулась часа через два. Сведения, добытые ею в Большом Знаменском, оказались весьма интересными.

Супруга адвоката Чеплакова пребывает на курорте, горничная уехала вместе с ней, повару предоставлен отпуск, так как хозяйство ведется по-холостяцки, Чеплаков дома не обедает и не ужинает. За домом присматривает молодой лакей, которому очень понравилось намерение Шуры с ним подружиться. Письмо от некоей дамы было встречено как обыденная вещь, видимо, господин Чеплаков в отсутствие супруги пустился во все тяжкие. Правда, к себе никаких дам адвокат не приводит, но сам возвращается домой очень поздно, подшофе, пахнущий дамскими духами и испачканный помадой.

Ну что ж, раз противник находится в таком деморализованном состоянии, надо попробовать нанести ему визит… Но лучше на всякий случай изменить внешность — если беседа с адвокатом примет угрожающий оборот, можно будет скрыться бегством, замести следы и сделать вид, что мы совсем здесь ни при чем…

Я не люблю полицейские участки, хотя при небольшой «подмазке» пристава такой пустяк, как незаконное вторжение в частные владения, конечно же, можно будет замять. Однако, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. Лучше подстраховаться…

После короткого, но бурного обсуждения было решено, что мы вчетвером станем изображать компанию подгулявших купчиков с дамами легкого поведения. Если наша экспедиция потерпит неудачу, возможные свидетели будут утверждать, что по Большому Знаменскому переулку катались пьяные купцы с девками, а лица в вечерних сумерках рассмотреть не удалось…

Я приказала извлечь из кладовки два сундука, с которых Шура тщательно обтерла пыль. В одном лежали мои старые маскарадные наряды, из которых легко будет сконструировать пару платьев для проституток. А во втором сундуке хранились театральные костюмы моего третьего мужа, господина Ростовцева, сценический псевдоним — Некручина-Ростовский.

Надо признать, покойный Некручина обладал идеальной фигурой, весьма выигрышно смотревшейся на сцене. Да, красавец мужчина, на театральное амплуа первого любовника он претендовал не без оснований… Но его сценические наряды оказались впору как нашему Микуле Селяниновичу, так и несчастному Михаилу. Проклятая оспа изуродовала только его лицо, а стать осталась при нем.

Андрею легко удалось перевоплотиться в купца — красная кумачовая рубаха, поддевка, картуз с лакированным козырьком (костюм Кудряша из «Грозы» Островского) полностью преобразили нашего богатыря. Даже его светлая артистическая бородка и длинноватые волосы оказались кстати.