оказаться похожей на собственного отца.

Но я не такая. В отличие от Эли, я умею любить. Я осознала это впервые.

Пришлось снять очки, потому что оправа внизу стала мокрой от слез.

Но прямо сейчас надо было заняться кое-чем срочным. Я поеду к Джо потом, когда будет

время и возможность уединиться. Наши чувства, и его, и мои, слишком важны, чтобы

обсуждать их на бегу.

Я пристроилась к очереди машин у забегаловки, продающей еду на вынос, чтобы купить

банку газировки. И пока ждала, вытащила из сумочки телефон и позвонила.

– Алло? – отрывисто ответили мне.

– Райан? – спросила я, утирая мокрые щеки. – Это Эйвери.

Голос потеплел:

– Вернулись из большого города?

– Да.

– Как прошла поездка?

– Даже интереснее, чем я ожидала. Райан, мне нужно с вами поговорить без посторонних.

Можете прерваться и встретиться со мной? Лучше всего там, где есть бар. Это важно,

иначе я бы не просила.

– Конечно, я угощу вас обедом. Где вы сейчас?

Я ответила, и он объяснил, как проехать в гриль-бар недалеко от Монтроуза.

Я наконец купила газировку, глотнула холодной бодрящей жидкости и, прежде чем

выехать с парковки, сделала еще один звонок:

– Лоис? Привет, это Эйвери Кросслин. – Я постаралась, чтобы в голосе звучало

сожаление. - Увы, мне пришлось принять трудное решение по поводу "Свадебного

переполоха"...

В гриль-баре можно поговорить, не боясь, что тебя подслушают, только если он или

полностью набит, или почти пустой. В выбранном Райаном ресторане толпа была такая,

что пришлось сесть в конце стойки и заказывать еду оттуда.

Мне всегда нравилось есть в баре с полноценной кухней, и лучшего места для

предстоящего разговора не найти. Можно сесть близко, но не глядеть в глаза – идеально

для такой трудной темы.

Я зачастила:

– Сначала я должна сказать, что новости плохие. Или, возможно, хорошие под видом

плохих. В любом случае звучать это будет плохо. Если вы предпочитаете не знать, прошу

прощения, что отняла у вас время, пообедаем за мой счет. Но в конце концов вы все равно

узнаете, так что...

– Эйвери, – прервал Райан, – помедленнее, милая. Не с реактивной скоростью.

Я криво улыбнулась и произнесла в качестве оправдания:

– Нью-Йорк.

Обращение "милая" меня приятно удивило: Райан произнес его как брат, будто я была

частью семьи.

Бармен принес вино мне и пиво Райану, мы сделали заказ.

– Я предпочитаю узнавать плохие новости сразу же. Не нужно подслащивать пилюлю. И

не говорите мне про хорошую сторону: если она не очевидна, значит, ее просто нет.

– Верно подмечено. – Я размышляла, как же рассказать об обмане, с чего начать? С

неожиданного для меня попутчика или с неверного срока беременности? – Я пытаюсь

придумать, как же все объяснить.

– Попробуйте в трех-четырех словах или еще короче, – предложил Райан.

– Ребенок не ваш. – Райан непонимающе уставился на меня, и я повторила еще раз,

медленнее: – Ребенок не ваш.

Интересно, это плохо, что я так рада ему это сказать?

Райан очень осторожно сжал пивной бокал, выпил содержимое до дна, просигналил

бармену, что нужна добавка, и тихо сказал, упершись локтями в стойку и глядя прямо

перед собой:

– Продолжайте.

Двадцать минут я говорила, а Райан слушал. Понять, что он думает, я не могла: Райан

невероятно умело скрывал эмоции. Только напоследок почувствовала, что он

расслабляется, его отпускает, как человека, который месяцами нес тяжкую ношу и

которому вот только что позволили от нее избавиться.