– И они не удивлялись твоим вопросам?

– Нет! Наоборот! Они ведь тоже мучаются, и им не с кем поговорить. Я встречался со многими, и знаешь, что оказалось? Такие же приступы, как у меня, случаются только у тех, чьи родители покончили с собой. Приступы у всех у нас проходят одинаково: жуткое нервное состояние, потом сон, во время которого мы вспоминаем, как мать или отец свели счеты с жизнью. Потом сутки спим, ничего не помня. Что происходит с нами во время этого долгого, бесконечного сна? Мы приходим к своим жертвам. А до этого нам снится самоубийство наших родителей. То есть тонкий мир как бы объясняет нам, почему выбраны именно мы. Понимаешь?

– Нет, – честно призналась Наташа, немного ошалевшая от обилия столь странной информации.

– Ну, как же! Ты ведь сама говорила про то, что надо отрабатывать карму своих родителей. Ну вот… Мы, спиды, как бы отрабатываем грех родителей. Самоубийство – самый большой грех: ты отнимаешь у себя то, что тебе не принадлежит, – жизнь. Дети самоубийц становятся вестниками СПИДа, понимаешь? Сначала нам дают вспомнить этот родительский грех, а потом мы приходим в сны к людям, которые выбраны. После нашего прихода они заболевают.

Наташа вспомнила, что тот страшный, перевернувший ее жизнь сон начался с того, что она увидела свою маму-покойницу. И мама ругала ее, умоляла о чем-то… Странно…

Павел Иванович закурил и продолжил:

– Почему-то так все устроено, что мы, спиды, никогда не помним, как приходили к своим жертвам и куда их уводили. Но после тех снов всегда оставалось ужасное, жгучее чувство вины. Теперь я понимаю, откуда оно бралось и почему каждый раз после сна меня так тянуло в церковь, и почему в последний раз я вышел из церкви с таким светлым ощущением.

– Почему?

– Потому что в том сне мы впервые с тобой встретились. Спиды никогда не встречаются со своими жертвами. А мы встретились. Не понимаю до конца, как, почему и зачем, но это произошло.

Конечно, Наташа верила в существование тонкого мира. Но то, что рассказал Пестель, было совсем уж невероятно. Однако рассказанное не потрясло Наташу. События последнего времени и сегодняшнее поведение Пестеля – поведение, а не рассказ – потрясали гораздо больше.

Пестель – спид – это была какая-то сказочная метафора. А реальный Павел Иванович сидел тут, рядом, и, судя по всему, исчезать не собирался. И это была реальность.

Небо стеснительно порозовело. Робкими гребками в Великую Тропу вплывало утро.

Пестель закурил очередную сигарету, сказал со вздохом:

– Я – единственный, кто смог встретиться со своей жертвой. Очевидно, что в этой стройной системе произошел сбой. Почему? Зачем? Как ты считаешь?

И тут в голове Наташи всплыло, как в кино…

Семен Львович приходит к ней в гости, дает телефон Магды.

Квартира Магды… Темнота… Белое лицо… Белый ровный ряд зубов – улыбка Магды…

– Если к тебе во сне пришел человек – значит, он вошел в твою жизнь… У тебя столько кармических узлов завязано… Надо карму исправлять… Тау-квардрат превращается в крест… Есть какая-то связь между твоей болезнью, сном, местью…

– Разве местью можно карму исправить?

– Местью нельзя, страданием – можно.

– Очевидно, что в этой стройной системе произошел сбой, – волновался Пестель. – Почему? Зачем? Как ты считаешь?

– Честно? – улыбнулась Наташа.

– Честно.

– Если честно, то я не совсем поняла твой рассказ. Правда. Ты мне потом еще раз расскажешь… и еще.