- Мы сможем рассчитаться за аренду цирка, если завтра и послезавтра выручка будет столь же смехотворной?

- За аренду – безусловно, сможем, - без промедления ответила Марика, и Арлин понял, что она уже успела обдумать эту проблему. И не только эту. – А вот с Таррской лигой цирковых поставщиков вы в прошлый раз не рассчитались, и она занесла «Цирк скитальцев» в чёрный список. Кое-что мне удалось закупить на рынке, но, боюсь, посетители будут недовольны.

«Чтоб они все там лопнули от жадности, в этой Лиге…»

- Ладно, моя дорогая, - сказал Арлин, изобразив на усталом и опухшем лице некое подобие улыбки. – Поговорим об этом позже. Я голоден, как зверь! И мне нужно быть в Речном к десяти… то есть, к девяти утра, чтобы разобраться с этой новенькой, как её, Бабочкой. Может, Безграничность окажет мне милость и нахалка поймёт, что нельзя так поступать со старым человеком.

- Вы не старый! – Марика отрицательно замотала головой и тут же покраснела. – Ой… я хотела сказать, что тоже надеюсь… может, она передумает… может, это вообще была шутка…

Арлин отеческим жестом похлопал девушку по плечу, и они пошли завтракать.

Окажись Бабочка и впрямь чьей-то шуткой, Джоссеф Арлин счёл бы себя счастливейшим человеком на свете. За сорок с лишним лет он успел побывать во множестве передряг, однако ни одна из прошлых неприятностей не могла сравниться с той мучительной проверкой, которая ожидала цирк, чем-то привлекший «карнавального беглеца», особенно если дело было в Тарре, а беглец удостоил своим вниманием чужую, пришлую труппу, да ещё и «кварту». Патрону такого цирка стоило приготовиться к тому, что ему всё припомнят и не простят ни одной маленькой вольности, ни одного неучтённого билета, ни одной тайны. Что уж говорить о хаотиде, работающем без разрешения, или о «ныряльщике» на паутине…

Но Бабочка была настоящей. Когда паутинные танцоры вышли на манеж Цирка-у-реки, новенькая уже поджидала их там. Вблизи она казалась маленькой и хрупкой – такой, что у Арлина невольно зачесались кулаки. Схватить, придушить, сломать эту тонкую шею. Он знал, что не сделает этого – он не сошел с ума, - но желание было очень сильным, почти нестерпимым.

Зелёные глаза на размалёванном чёрно-белом лице вызывающе сверкали.

- За работу, бездельники, - хмуро и устало бросил Арлин, усаживаясь на барьер, ограждающий арену. – Живо!

Пока акробаты ловко и быстро карабкались по верёвочным лестницам, он смотрел на них и размышлял. Накануне Бабочка исчезла так же незаметно, как пришла; сегодня объявилась на манеже раньше всех. Вчерашнее ошеломляюще-безукоризненное выполнение трюков означало, что номер ей хорошо знаком.

Выходит, она видела их предыдущие тренировки?..

- По моей команде! – раздался сверху голос Рейне. – Начали!

Шесть пауков, шесть бабочек; первые ловят, вторые убегают. Всё просто. Кувырки, прыжки, полёты над бездной складываются в чарующий узор танца, от которого невозможно оторвать глаз. Арлин гордился, что когда-то давно придумал этот номер, но он вряд ли кому-нибудь признался бы в том, что и сейчас, двадцать лет спустя, «Пауки и бабочки» вызывали в его душе не просто восхищение, а безудержный, почти детский восторг. Особенно сильным этот восторг бывал в тех случаях, когда номер исполнялся безупречно – вот как сегодня.

Они танцевали на паутине, как будто были рождены для такого танца.

- Быстрее! – рявкнул Арлин. – Что вы ползаете там, как земляные черви? Даже уличные воришки сумеют кувыркаться лучше, если только мне удастся их загнать на паутину! Быстрее, хаотику на ваши головы!

Они повиновались, словно были частями механизма, скорость работы которого зависела только от воли хозяина.