— Ну, вздрогнули!..

Спирт из граненых стаканов перетек в луженые глотки. Все крякнули и сели.

Это не важно, что пили не за взятый караван и не за выход из окружения. Здесь тоже война. Здесь тоже стреляют. Ты стреляешь и в тебя стреляют...

Здесь они потеряли не меньше, чем там. Гришку потеряли, которого расстреляла охрана убитой им випперсоны. Сергея — его шлепнул при аресте милицейский снайпер, когда он отказался сдаваться. В отличие от него Пашка сдался, но его зарезали в следственном изоляторе урки.

— Ну что, еще по одной...

Они встречались редко, вернее, почти не встречались, так как давно работали соло. Профессия киллера не терпит толкотни — чем больше посвященных в планы операции, тем выше вероятность утечки информации. Раньше они верили друг другу безоговорочно, теперь — не могли. Теперь они верили только себе.

Последний заказ был исключением из правил. Последний заказ потребовал коллективной работы — так захотел заказчик. Впервые за многие месяцы они собрались вместе и почувствовали себя не киллерами, почувствовали — подразделением. Как раньше...

Это была глупая иллюзия. Но желанная иллюзия.

— Ну что?..

— Давай наливай.

Спирт лился легко, как лилась на боевых кровь. Они вспоминали о войне, где убивали больше и убивали бесплатно. Но те трупы они вспоминали с гордостью, а эти... Эти предпочитали не вспоминать. Хотя за эти они получали деньги.

— Ну что?..

— Наливай!..

— Гля, — с трудом раскрыл глаза один из непротрезвевших братанов. — Чего это?

— Где?

— Да вона, в ящике!

По “ящику” шли новости. Наиболее почитаемый урками криминальный блок, где частенько можно было увидеть знакомых по делам и зоне. Но сегодня в новостях знакомых не показывали — показывали какого-то с перебинтованной головой мужика.

— Ну ты чего? Ну дали в кость лоху...

— Не, ты гля... Братва присмотрелась.

Лицо лоха, несмотря на то что было наполовину забинтовано, было знакомо. Ну очень знакомо...

— ...пострадавшего нашли недалеко от места, где было совершено тройное убийство, — сообщила миловидная ведущая. — По всей вероятности, это еще одна попытавшаяся скрыться от преступников жертва...

Далее зрителям были предъявлены прочие участники трагедии. Среди которых был показан умиротворенный труп Юрия Антоновича и его неиспользованный уругвайский паспорт.

— Так это же этот... Ну, который!.. Так, значит, тот... Значит, тот мочила, что ли?

Хмель враз вылетел из голов Папиных “шестерок”.

Забинтованный лох незакрытой половиной лица был сильно похож на Иванова.

А как же водка?..

“Шестерки” бросились к Папе. Но Папа был в курсе дела, Папа смотрел ту же самую передачу, где в этот момент говорили медики:

— В настоящее время больной находится без сознания. В целом его состояние можно оценить как крайне тяжелое, так как он получил несколько огнестрельных ранений в область головы и груди. Причем пули прошли буквально в нескольких сантиметрах от жизненно важных органов....

— Но надежда есть? — спросила ведущая.

— Надежда умирает после пациентов. Умирает последней, — грустно пошутил врач.

На экране снова появился забинтованный, обмотанный проводами и обвешанный капельницами Иванов.

— Я их зубами, падл, порву! — злобно прошипел Папа.

И швырнул полупустую бутылку из-под водки в телевизор. Экран разлетелся на мелкие осколки. Как и надежды Папы на безмятежное будущее.

Иванов был жив.