— И… какую же?

— Добро — это слабость, и нести справедливость — не значит нести добро.

— И поэтому задаром ты не работаешь?

— Я не работаю задаром, потому что в отношения между исполнителем и заказчиком заложен сакральный смысл. Куда больший смысл, нежели в отношения между людьми, которые никем друг другу не приходятся. В первом случае вас связывает монета, во втором — ничего.

— П-понял.

— Вот и славно. Динар! — окликнул я хабба, тут же ссутулившегося на своем верблюде и медленно обернувшегося ко мне. — Почему мы так сильно сбавили темп?

— Пустыня шепчет, благородный господин! — отозвался тот, заерзав в седле. — Буря приближается. Не угодить бы в самый эпицентр!

— Тогда не лучше ли нам поторопиться, пока она еще не вошла в полную силу?

— Нет-нет, смотрите, — ткнул он пальцем прямо перед собой. — Видите?

— Не вижу, — прищурился, пытаясь разглядеть вдалеке хоть что-то.

— Так в том-то и оно, господин Маркделецкий! Ни хрена вы не видите, потому что буря подходит. В идеале я бы вообще посоветовал развернуться и переждать ее в оазисе. Пусть лучше труп моего нерадивого коллеги составит нам компанию, нежели трупы кого-то из нас!

Смысл в его словах был. Читал я, что собой представляют песчаные бури, да и на видео натыкался. Потратим впустую полдня, но куда больше времени уйдет на то, чтобы отыскать друг друга в клубах песка, сужавших обзор до расстояния вытянутой руки, а то и хуже.

— Хорошо. Давайте повернем.

Динар аж выдохнул от облегчения.

Ну не такой же я изверг? Наверное.

И мы смиренно направились обратно в оазис почившего господина Ваккаса, дабы капризы природы не спутали нам карты. Не спутали еще сильнее, чем сейчас.

Однако всё равно просчитались.

Уже минут десять спустя я ощутил на себе первые отголоски надвигавшейся на нас песчаной бури.

Поднялся ветер. Ветер вместе с крупицами песка, забивающимися в уши, рот и нос. Покалывающий глаза. Вынуждающий щуриться и прикрывать их ладонью, но, тем не менее, без толку.

Верблюдам тоже стало тяжко. Они уже не гордо вышагивали по пустыне, а буквально ползли, прокладывая себе путь по свежему песку. Увязая в нем и едва передвигаясь с наездниками на спинах, да еще и с немалой поклажей.

Ветер усиливался. С каждой минутой грозился смести нас с седел, и в какой-то момент маркиза запаниковала.

— Марк! — крикнула она, будучи позади меня.

Я обернулся, прикрывая лицо, но не увидел ровным счетом ничего. Лишь сплошную стену песка позади.

А затем эта стена поглотила и меня.

Зря я рассчитывал увидеть в разошедшейся буре свою вытянутую руку. Сплошное песчаное месиво — вот и всё, что простиралось перед моими глазами.

— Марк!

Голос Анны-Марии становился всё более тихим и неразборчивым, будто бы песок в самом деле создавал между нами плотный заслон.

Динар, Саймон, Лука… Крутя головой по сторонам и силясь наткнуться хоть на кого-нибудь из них, потерпел фиаско. Это плохо. Очень плохо.

— Стойте на месте! — крикнул я, стараясь перекричать ветер, свистящий в ушах. — Стойте на месте и никуда не уходите, слышите⁈

Но сделать это даже самому оказалось куда сложнее, чем я думал. Как бы крепко ни вцепился в поводья, немного погодя меня просто вынесло из седла, и я отправился в свободный полет. Жрать песок, который уже забился везде, куда только возможно. И, казалось бы, невозможно — тоже.

Сделав над собой усилие, поднялся на ноги.

— Слышит меня кто-нибудь⁈

А в ответ ничего. Лишь ветер продолжал выть в ушах и упрямо гнуть меня к земле.