Судя по ее речам, дело пахло керосином. Кэт даже подумала: а не врезать ли этой сумасшедшей тетеньке по ноге? Но та вдруг молниеносным хищным движением вцепилась в ворот ее спортивной куртки и выдернула девочку из дверного проема, словно морковку из грядки.

– Все, – строго сказала мадам. – Можешь считать, что ты перешла границу, – тут голос ее немного смягчился. – Добро пожаловать в Заполночь! Для детей въездная виза не обязательна, так что иди смело, крошка, и никого не бойся – о’кей?

Тетенька поставила Кэт на пол рядом с лифтом и нажала на кнопку вызова.

– Пустите меня домой! – закричала Кэт, устремляясь к двери своей квартиры.

– Одну секундочку...

Мадам ногой легонько толкнула дверь, и та захлопнулась перед самым носом девочки. Кэт в отчаянии ударила ладонью по косяку и обернулась.

– Вы!.. Вы!..

– А вот и транспорт прибыл, – безмятежно улыбнулась Эйфелева Башня. В этот момент с гулом раскрылась кабина лифта. Мадам схватила Кэт под мышки (ручищи у нее были железные, и в самом деле – Эйфелева Башня!) и швырнула в кабину. Створки тут же задрожали и двинулись навстречу друг другу.

– Пока, кисонька! – мадам на прощанье взмахнула мундштуком.

Кабина поехала вниз. Кэт ошарашенно уставилась на панель, где тревожно мигала цифра «1». Затем она двинула рукой по красной кнопке аварийной остановки, но лифт, поскрипывая, продолжал спускаться.

– Пустите меня!!

Вот и первый этаж. Двери, словно поразмыслив: выпускать? не выпускать? – медленно разъехались в стороны. И тут в кабине погас свет. Кэт в отчаянии нажимала одну кнопку за другой. Никакой реакции.

Она выбежала на площадку и распахнула дверь, ведущую на лестничный марш. Там было темно – хоть глаз выколи. Вдобавок ко всему Кэт показалось, что она слышит какие-то ЗВУКИ.

– Эй, девонька-а? – вдруг окликнул негромкий голос из темноты.

Кэт закричала и выскочила на улицу.

Как назло, ни один телефон во дворе не работал. Кэт побежала по направлению к Тринадцатой авеню – там наверняка должны быть исправные аппараты, откуда она сможет дозвониться до полицейского участка.

Только когда Кэт выбежала из арки и очутилась на тротуаре, до нее дошло, что ЧТО-ТО НЕ ТАК. Какой-то диссонанс, дискомфорт... Она не узнавала улицы, которую переходила как минимум два раза в день и наизусть помнила все вывески на шесть миль вверх и вниз по ее течению...

Что же случилось с Тринадцатой авеню?

Нет, решила Кэт, дело не в тишине, которая окутала все кругом. Хотя тишина и была какой-то уж больно глухой и неподвижной... Может, оттого, что скоро половина первого ночи? «Но ведь завтра суббота,» – тут же возразила сама себе Кэт.

Хорошо. А если предположить, что Кэт потеряла счет времени и сейчас уже не первый час, а, скажем – четвертый? Нет, дело определенно не в тишине...

И тут девочка, кажется, все поняла. На всей Тринадцатой авеню, насколько хватало глаз, не горел ни один фонарь!.. Кэт осмотрелась – в окнах жилых домов также не было ни огонька. Вот откуда дискомфорт – Кэт приходилось все время напрягать зрение!

«Постой-ка… Но в таком случае телефонные автоматы не будут работать, верно?» Девочка подбежала к ближайшему стеклянному колпаку с надписью TAXOPHONE и сорвала трубку.

Вой вьюги. И далекие-далекие голоса – все то же самое, что она слышала по телефону у себя дома.