— Не бойся, идем со мной.

Женщина бросилась к юноше, обняла его, повела прочь, приговаривая что-то на незнакомом языке, бросила на Хмеля странный взгляд, выражавший удивление, благодарность и страх.

— Ну, козел, ты сам напросился! — опомнился главарь отряда. — Орлы, сделайте из него отбивную!

Молодчики бросились на Хмеля, размахивая дубинками (одна из них оказалась электрошокером), и Никифору пришлось входить в т е м п, чтобы нейтрализовать преимущество противника в численности и остудить чересчур разгоряченные головы. Через несколько секунд четверо из шестерки бритоголовых оказались на земле, а вожаку Никифор врезал отобранным электрошокером по загривку, а затем ухватил его и оставшегося на ногах скина пальцами за уши и повел, скулящих от боли, к переулку, выходящему на Новый Арбат. Отпустил, дал одному и другому под зад, сказал ровным голосом:

— Еще раз увижу здесь — переломаю кости! Хотите навести порядок в стране — начните с себя.

Не слушая угроз вожака стаи, Никифор вернулся к старику кукольнику, еще не пришедшему в себя от того, что случилось, взял у него фигурку востухи, протянул три рубля.

— Спасибо, отец. Мне этот игрунец пригодится.

— Ох, и здоров ты, сынок! — покрутил старик головой. — Спецназовец, что ли? Спортом небось занимаешься?

— Спорт — это физкультура, доведенная до абсурда, — вспомнил капитан чье-то изречение, улыбнулся. — До свидания, отец.

Побитые скинхеды удалились под улюлюканье, свист и смех. Движение по улице возобновилось. Милиция же так и не появилась, хотя Старый Арбат просматривался телекамерами из конца в конец.

Никифор поискал глазами смуглянку с сыном, заставившую его изменить принципам и вмешаться в драку, не нашел, и настроение испортилось. Он не ждал от женщины какой-то особой благодарности, но ее поспешное бегство не могло не породить в душе глухую досаду. Могла хотя бы спасибо сказать, подумал Хмель, шагая домой. Затем пришла другая мысль: он мог попасть в милицию, а засвечиваться бойцам «Тайфуна» не разрешалось ни под каким предлогом, начальство вполне могло снять погоны за демонстрацию приемов боя, приравненных к холодному оружию. Недаром они давали подписку не применять «оперативную рукопашку» вне территории базы.

Он уже сворачивал на Сивцев Вражек, изредка посматривая на свою покупку и размышляя, чем она ему так приглянулась, когда его окликнули:

— Извините, мужчина…

Никифор оглянулся. Его догоняли спасенные им женщина и ее молодой спутник. Она сняла платок, и теперь стало окончательно понятно, что женщина еще очень молода.

— Мы просто хотели поблагодарить вас. — Она остановилась перед Хмелем, покраснела под его оценивающим взглядом. — Меня зовут Шарифа, а это мой брат Алан. Мы чеченцы, переселились сюда к родственникам мужа.

— Никифор, — назвался капитан, переживая странное чувство раздвоенности, досады и стеснения.

— Моего мужа убили бандиты, — продолжала женщина, — он был русским, отказался платить боевикам… Поэтому я и была в церкви, видела вас там. Извините за то, что из-за нас вы попали в неприятную историю, и спасибо.

Брат Шарифы под ее взглядом смущенно буркнул:

— Спасибо…

— Не за что, — махнул рукой Никифор. — Как вы оказались на Арбате?

— Мы тут живем недалеко, — улыбнулась молодая чеченка, — как раз напротив церкви.

— Так мы почти соседи, — удивился Никифор. — Я живу через дом от угла.

— Очень приятно, — снова улыбнулась Шарифа, отчего ее лицо становилось еще более красивым.