Ступил под огненно-горячие тугие струи воды и даже замычал от наслаждения. Мылся долго и с удовольствием, выдраил себя до скрипа, а только начал обтираться полотенцем, как в душевую ворвался айн.

Выпучив от усердия глаза, Тайто зачастил:

– Отец, тот, что лодка наш ведет, говорит, что япона навстречу идет, тебя шибко-шибко звать!

– Этого еще не хватало… – наспех натянув на мокрое тело одежду, я помчался на капитанский мостик.

– Дымы! – Мичман ткнул рукой по носу миноносца. – Идут встречным курсом. Расстояние – около четырех миль. Наших здесь нет, значит, японцы. Как минимум – бронепалубный крейсер, а может, и не один. Скорее всего, нас тоже уже заметили.

– Сбежать сможем?

Максаков покачал головой.

– Если решат догнать – догонят. Сейчас мы тащимся на четырнадцати узлах, а их бронепалубники дают двадцать пять. Догонят и потопят даже в наших территориальных водах. Но это если они уже знают, что мы угнали «Котаку». Могут следовать просто по своим делам и на нас не обратят внимания.

– Идем прежним курсом… – после короткого раздумья приказал я. – Вряд ли они знают, что миноносец угнан. Радиосвязи на Сахалине у них нет. На кораблях тоже почти нет. А телеграф мы качественно вывели из строя. К тому же слишком мало времени прошло. Но если…

– Будем сражаться, – закончил за меня фразу мичман. – Прикажите зевак с палубы убрать. Пусть останутся только бритые и в японской форме.

Потянулось томительное ожидание. Я вылетел из душа в горячке босиком, но даже не замечал этого.

Наконец дымы оформились в длинный хищный силуэт.

– Это «Цусима»! – прорычал Максаков, словно японский крейсер числился у него в кровниках. – На нас внимания пока не обращает. Разойдемся параллельными курсами на расстоянии полутора миль. Влепить бы тебе в борт парочку самоходных гостинцев!

– Так в чем же дело? – неожиданно для себя хмыкнул я.

– У нас шансов против него нет. Потопят задолго до расстояния пуска… – угрюмо пожаловался мичман.

– Так пусть сам подойдет. Снизьте ход до минимума и подайте сигнал… ну… скажем, «терплю бедствие». Что с торпедами?

– Обе поворотные спаренные установки готовы… – растерянно доложил мичман. – Но это же подло…

– Подло мирных людей сжигать живьем! – внезапно озлившись, заорал я на мичмана. – Вы либо подштанники наденьте, либо крестик снимите, Сергей Викторович.

– Атакуем, – вдруг решительно заявил Максаков. – Но перед самой атакой подниму Андреевский флаг! Его уже пошили.

– Вот таким вы мне нравитесь больше… – Я хлопнул мичмана по плечу. – Командуйте!

Миноносец начал сбавлять ход, на флагштоке появилась замысловатая комбинация флажков. Я лично согнал с палубы всех в трюм. Сам же встал к торпедному аппарату, набросив дождевик с капюшоном для маскировки.

– Только подмогните мне довернуть. – Зенович быстро крутил какие-то штурвальчики на тумбе, к которой были прикреплены две толстые спаренные трубы. – А дале я уже сам. Тута все как у нас. Так… готово…

Долгое время казалось, что «Цусима» проигнорирует сигналы, но потом силуэт крейсера начал расти на глазах. Он сближался с нами параллельным курсом, и очень скоро можно было даже невооруженным взглядом разглядеть матросов на верхней палубе. На крейсере тоже появились какие-то флажки, видимо, он запрашивал, что случилось.

– Давай, – зашипел я, увидев, как с мостика нас внимательно рассматривают в бинокль.