Мадина просто молча бросилась мне на шею. Вдосталь покружив девочку, я присел на лавочку рядом с Майей.

– Как вы, Майя Александровна?

– Устала… – пожаловалась она и зло процедила: – Вы знаете… в деревне почти всех женщин изнасиловали. Даже пожилых. Зверски…

– Знаю. Но японцы ответят за это.

– Вы помните о моей просьбе? – Майя внимательно на меня посмотрела.

– Не женское это дело, если рядом есть мужчина. Я уже исполнил за вас кровную месть.

Думал, она будет настаивать, но Майя неожиданно теплым голосом поблагодарила меня:

– Спасибо, Александр Христианович… – А потом прыснула и добавила: – Кто этот прыткий молодой человек? Впрочем, не важно. Передайте: если он будет лезть ко мне со своими ухаживаниями, я его пристрелю.

И склонила голову мне на плечо. А Мадина – на другое. Так и сидели. И мне было неожиданно очень приятно. Хотя… хотя к Майе я ничего, кроме отеческих чувств, по-прежнему не испытываю.

Потом пришли бабы и забрали сестер в баню. А меня утащил Фомич – тоже париться. А возле дверцы придержал и отвел в сторону.

– Тут такое дело, Християныч… – Старик заговорщицки улыбнулся. – Дело молодое, тудыть-сюдыть…

– Не тяни, Фомич. Чего надо? Париться хочу, мочи уже нет.

– Мож бабенку ладную под бочок, ты как, Християныч? – горячо зашептал Фомич и покосился на статную разряженную молодуху, вальяжно прогуливающуюся чуть поодаль. – Не подумай, японы не тронули ее, Глашка умная, мордяху сажей измазала, ушат тухлой рыбьей крови на себя вывернула – те и побрезговали. А так она вдовушка, мужик ейный, Матвей, еще в прошлом году в лесу сгинул. Мается баба, дурная совсем сделалась. Верная будет тебе, обиходит, постирает, все как положено. Ты как?

Я задумался. Бабу хотелось. Даже очень. Ты смотри какая, пышная и ладная, все при ней. И мордаха приятная. Но вот это «верная», «обиходит» и «постирает» сильно настораживает. Женой я обзаводиться не собираюсь. Опять же, что-то подсказывает, что с бабами надо повременить…

– Нет, Фомич. Я бы с удовольствием, но не могу.

– Дык я што, я ничего. – Старик с пониманием закивал. – Видать, твоя дохтурша… того… ревнивица. Ну тадыть я Глашку охвицерику молодому пристрою…

Собакин не заставил себя ждать, приперся с дурной мордой, видать, башка раскалывалась с перепоя. Как у него прошли переговоры с дедом, я не знаю, ибо полез в баню.

Хорошая банька, да с веничками, да кваску на камень поддать – это что-то с чем-то!

Лука меня отходил вениками на славу, как оживил. Кстати, Тайто тоже парился умело и с удовольствием, оказывается, айны знали толк в банном деле. Подпоручик сперва опохмелился и тоже оторвался не на шутку.

В общем, в избу к деду Фомичу мы вернулись уже далеко ночью. А перед тем как пображничать на сон грядущий, я расстелил на столе трофейную карту.

– Моя-то похуже была… – зло заметил подпоручик. – Ну и черт с ней. Ладно, Александр Христианович, какова наша диспозиция?

– Я со своими иду сюда… – Я показал незаточенным концом карандаша место. – Увы, для меня это первоочередная задача. Вам советую то же самое – для того чтобы вырваться из треугольника Тымово – Дербинское – Рыковское. Здесь кишмя кишат японцы, а на севере их гораздо меньше. В тех краях вы можете создать свою постоянную базу и уже оттуда устраивать набеги. Я же после выполнения своей задачи присоединюсь к вам.

– Как вариант… – Подпоручик задумчиво кивнул. – Но на носу зима, а у нас ни продовольствия, ни теплой одежды. Смотрите. – Он показал пальцем на Тымово.