Особого удовольствия от прогулки ползком по густым зарослям крапивы, вдобавок густо покрытой пылью, я не получил. Вся открытые части тела горели адским огнем, а в нос словно насыпали перца.

Наконец добравшись до орудий, приподнялся над лафетом, огляделся и скомандовал отчаянно чихавшим подпоручику и айну:

– Давай унитары, тащите сразу несколько, – а сам принялся резать ножом завязки на чехле.

Так… вертикальная наводка, а это – горизонтальная…

Почему-то штурвальчики отказывались крутиться. Через минуту, наконец сообразив, в чем дело, я снял их со стопора. Масляно лязгнул затвор. Короткий ствол медленно стал поворачиваться в сторону ближайшего окна. Времени разбираться с прицельными приспособлениями не было, поэтому наводил через ствол. Расстояние ничтожное, куда прицелюсь, туда и попаду.

До казармы всего двадцать – двадцать пять метров, если снаряд попадет в стену, осколками накроет уже нас, а не японцев. Правда, шансов на то, что успеет взвестись взрыватель, очень мало. Впрочем, все равно…

– Ну? – Я вызверился в сторону помощников.

– Готово! Вроде фугас… – Подпоручик ловко загнал в казенник длинный узкий снаряд, а потом зло выругался: – Колпачок на взрывателе не скрутил…

– И черт с ним! – Я с лязгом захлопнул затвор.

В это самый момент в обшитое стальными полосами деревянное колесо весело саданула пуля. Вторая лязгнула о станину. Японцы наконец нас заметили.

Я нырнул за лафет и уже в падении дернул за спусковой шнур. Пушка подскочила, словно ее ужалила оса, и выплюнула длинный сноп огня. Оглушительно бабахнуло, все вокруг заволокло сизым вонючим дымом, сквозь который расплывчато высветились чадные языки пламени, весело выплеснувшиеся из окон казармы.

Бабахнуло знатно, меня даже слегка контузило, в ушах назойливо зазвенело, и почему-то наглухо забило нос.

Я ошарашенно потряс головой, шлепнул себя ладонью по уху и злорадно заорал:

– Снаряд! Я вам сейчас устрою веселую жизнь, петухи узкоглазые! Снаряд, сказал!!!

Глава 13

Уж не знаю почему, я далеко не специалист в артиллерийском деле, но снаряды взрывались. Причем уже внутри помещения. После пятого казарма разом вспыхнула. Японцы уже давно перестали отстреливаться, но сдаваться не спешили.

Ну что же, пусть горят, а я еще подбавлю огоньку. Пламя очищает…

– Накатывай! – осипшим голосом скомандовал я.

Чертова пушчонка после каждого выстрела отлетала назад на добрый десяток метров.

Собакин и Тайто ухватились за станины и потащили орудие назад. Снаряд удобно устроился в казеннике, лязгнул затвор.

– Пли!!! – скомандовал я сам себе и дернул за шнур.

Грохота выстрела не слышал, так как почти оглох на оба уха. Из окон опять выплеснули клубы пламени.

– Стойкие, гады… – сплюнул Собакин. – Жалко, винтовки сгорят…

С его последним словом из казармы гурьбой вывалились японские солдаты и с воплями понеслись в атаку.

Треснул нестройный залп, почти половину японцев снесло, но остальные все-таки добежали к нашим позициям. Над тюрьмой понеслись хрипы, мат, вой умирающих и раненых. Солдаты и ополченцы схлестнулись с косоглазыми в рукопашной.

Я спохватился и рванул к воротам, успел на ходу несколько раз пальнуть из маузера, но, когда добежал, все уже закончилось – японцев вырезали. Ни одному не удалось прорваться. Но… но без убитых и раненых с нашей стороны не обошлось.

– Черт… – Я заметил, как из-под убитого солдата пытается выбраться Стерлигов, и, ухватив за поясной ремень, стянул с него труп. – Вы как?

– Живой… – Капитан болезненно сморщился, потрогав рассеченную скулу.