– Живой… – Капитан болезненно сморщился, потрогав рассеченную скулу. – Шустрые…

– Но легкие… – прохрипел Серьга, высмаркивая кровь из расквашенного носа. – Ишь, гады…

Я провел взглядом по покрытому трупами тюремному двору и еще раз зло чертыхнулся.

– Подпоручик, немедленно организуйте зачистку Тымова и выставьте посты на дорогах к Рыковскому и Дербинскому. Затем отправьте гонца к нашим, пусть выдвигаются в поселок. И о раненых позаботьтесь. А сейчас выделите несколько бойцов в мое распоряжение. Борис Львович, прошу за мной.

И направился к бараку, в котором были расположены карцеры.

Заскрежетал засов на первой камере. Пронзительно скрипнула железная дверь. В лицо словно молотом ударил дико спертый воздух.

– Господи… – в темноте кто-то счастливо ахнул. – Наши…

– Наши, наши, слава тебе, Господи!!! – подхватил нестройный хор разных голосов.

– Фонарь… – рявкнул я и, разглядев, что в одиночку японцы засунули по меньшей мере десять человек, в бешенстве выругался.

– Не богохульствуй, сын мой… – строго прикрикнул щуплый человечек в драной поповской рясе, с кряхтеньем вставая с пола.

– А тебя, отче, за что же? – Серьга удивленно развел руками.

– Дык батюшка Валериан добровольно… – немедленно доложили из камеры. – Грит, со всеми своими разом на Голгофу пойду…

– Замолкни! – Священник погрозил сухим кулачком разговорчивому заключенному, а потом, безошибочно опознав во мне главного, строго, почти приказным тоном попросил: – Распорядись, сын мой, водицы людям поднести да еды какой-нибудь…

Камера разом взорвалась жалобными выкриками:

– Водички…

– Хоть губы смочить, потрескались ить…

– Хлебца бы…

– Мочи уже нет…

– Вона Ванька уже отошел…

– И Захарка…

Стерлигов в первый раз за наше знакомство выругался.

– Это неслыханно! Вешать изуверов пачками! На кол тварей…

– На кол – это очень хорошая мысль, Борис Львович, я обдумаю это момент, – серьезно пообещал я капитану, а потом приказал Серьге: – Начинай выводить всех во двор. Воды вдоволь, но кормить пока даже не вздумай. И держи их вместе, не давай разбредаться. Открывай следующую…

Переходя от камеры к камере, я только сильней стискивал зубы, ругательства уже давно закончились. Женщины, дети, старики… Японцы хладнокровно морили местных голодом и жаждой, счет мертвым шел уже на десятки. Половина из них подверглась страшным пыткам и издевательствам. По словам оставшихся в живых, около трети жителей Тымова вообще перекололи штыками в тайге. Каторжников, вернувшихся в тюрьму, уничтожили вместе с гражданскими, каким-то чудом уцелело всего несколько человек. А чуть позже за бараками мы нашли слегка присыпанную землей братскую могилу, где лежали обезглавленные ополченцы и их семьи.

За убитых детей вы позавидуете мертвым. Это я вам обещаю, граф Божьей милостью… Опять оборвало на половине воспоминания. Да и черт с ним, слово штабс-ротмистра Любича тоже тверже камня.

В одном из бараков обнаружилось около десяти солдат, столько же казаков и, вовсе уж неожиданно для меня, трое матросов с крейсера «Новик» во главе с мичманом Сергеем Викторовичем Максаковым. Но к этим пленным японцы отнеслись более-менее гуманно, во всяком случае, голодом не морили.

– Как вы попали в плен, мичман? – поинтересовался я у моряка.

– Мы сняли несколько орудий с крейсера, – нервно морщась, сообщил мичман. – Установили их на берегу. Вели огонь по японцам до тех пор, пока закончились снаряды, затем команда отступила, а я отправился с докладом в Корсаков.