|
Она взглянула на Катрин с отсутствующим выражением лица, какое бывает, когда человек внезапно проснется. - Пугаю? - тихо повторила она. - Бояться-то тебе надо за нее, Катрин! На одно мгновение я увидела вокруг нее так много славы и страдания, что потеряла голову! - Что ты увидела? Скажи мне! Сара печально покачала головой. - Сверкающий венец и пламя.., высокие, красные языки пламени! Но я могла и ошибиться; я так устала... Катрин попыталась засмеяться над этим странным видением, убеждая себя, что Сара заснула и что усталость вызвала у нее галлюцинации, однако вопреки самой себе она была встревожена. Настолько встревожена, что, встретив во дворе Ксантрая, указала на Жанну, садившуюся на коня, и сказала: - Вы должны беречь ее, сударь. Она идет первой! Рыжеволосый капитан улыбнулся со обычной уверенностью. - Не бойтесь, прекрасная Катрин! Никто - а англичане и подавно - не выхватит ее из гущи сопровождающих! Однако, несмотря на ею заверение, Катрин не была вполне спокойна. Мрачные предчувствия преследовали ее на всем долгом пути через Солонь и не отступали до тех пор, пока на горизонте не появились заостренные башни Лоша. Она знала, что Жанна вскоре направится туда, а с нею Арно. Она по-прежнему не переставала думать о нем. Проезжая через королевские ворота, она увидела, как брат Этьен слегка пришпорил своего мула и шепотом переговорил о чем-то с сержантом стражи, который выбежал ему навстречу. Затем он с улыбкой выпрямился в седле и жестом подозвал своих спутниц. - Королева ждет нас, - сказал он, начиная подниматься на холм. - Поехали! - Как она может ожидать пас? - вскричала Катрин в изумлении. - Разве вы предупреждали ее о нашем прибытии? - Я, как всегда, послал вперед гонца из Орлеана, - спокойно отвечал маленький монах. - Будьте покойны, ее величество уже все про вас знает и примет вас с полным сознанием вашей миссии. Поехали! Когда Катрин присела в поклоне перед Иоландой Анжуйской, она почувствовала, что давно так не волновалась. Женщина, которую называли "королевой четырех королевств", только что отметила свое пятидесятилетие, однако никто бы об этом не догадался. Она была высокой и худой, прямой, как лезвие меча, и с величавой уверенностью несла свою маленькую голову с тонким заостренным профилем. Ее красота с бледной, цвета слоновой кости кожей и безупречное тело были того типа, который не поддается разрушительному действию времени. Царственность сквозила в элегантной осанке Иоланды, в выражении ее темных глаз, в утонченной красоте ее рук и в твердой линии рта. Мало что осталось от девушки с гор, Виоланты Арагонской, выросшей и получившей воспитание в отважной Сарагосе, которая однажды утром в декабре 1400 года встала на колени рядом с красавцем-герцогом Людовиком Анжуйским в церкви Святого Трофина Аральского, - за исключением неукротимой энергии, бесподобной отваги и острого ума. Во всех остальных отношениях она была француженкой с головы до пят, самой мудрой и великой из француженок. В тридцать семь лет она стала вдовой и, убитая горем, решительно отреклась от любви и прочих радостей женского существования, сосредоточившись на роли ангела-хранителя бедного королевства, расчлененного и распроданного своим собственным правителем. Изабелла Баварская ненавидела Иоланду - не столько из-за того, что та была, по описанию Ювеналия Урсинского, "самой привлекательной женщиной страны", сколько потому, что эта привлекательная женщина перехитрила ее. Именно Иоланда приняла решение о браке малолетнего принца Карла со своей дочерью Марией: а когда маленький принц, которого отвергла собственная мать, стал дофином Франции, именно Иоланда решительно отказалась отослать его обратно к возмущенной королеве. |
