У последнего тарбана шансов не было ровно никаких. Он получил столько смертоносных, крушащих ребра выпадов со всех сторон, что Кирилл уже успел мысленно попрощаться с Миланом.

Но сербу повезло. Его израненный, разодранный в клочья скакун на адреналиновой инерции пронесся на десяток метров вперед, лишь после этого рухнув под ноги торжествующим чудовищам. Бедный тарбан превратился в бесформенную кровящую груду мяса.

Пропуская Сеню вперед, Кирилл резко развернул своего тарбана и вскинул винтовку. Семь патронов! Семь! Винтовка Милана у него в седельной сумке, до нее не доберешься. Рачительный серб припрятал ее туда, чтобы избежать любопытства со стороны местных, и это сыграло с ним злую шутку.

Кирилл перетащил ползунок на одиночный режим. Первый выстрел оказался удачным, пуля вошла в череп чуть выше глазницы, мгновенно выбив из ближайшего к Кириллу келенкена жизнь. Туша с грохотом брякнулась прямо на дорогу. Взять реванш у тарбана ему теперь не суждено.

Следом Кирилл попытался поразить вожака, выделяющегося размером и бордовым хохлом на затылке и тыльной части шеи. Это он, вожак, наблюдал тогда за пришельцами с безопасного удаления. Это он обещал месть, и это в его презрительном взгляде сейчас читалось нескрываемое торжество. Да, гадкая птица обвела Кирилла вокруг пальца.

Ростом главный келенкен был не просто высок - он был огромен, на добрых полтора метра выше Кирилла. Да и сложение вожака отличалось крепостью и какой-то особой статью,. Предводитель келенкенов был величав и грациозен, он совершенно не страшился смерти и желал только одного - нанести врагам как можно больше урона. Он был рожден, чтобы вести своих вперед и не жалеть ничьих жизней, включая свою.

Пущенные друг за другом пули увязли в правом боку, лишь окончательно взъярив вожака. Теперь он был согласен на все. Неотвратимость собственной смерти стала для птицеящера фактом, и он пошел до конца.

Вожак был неглуп. Он бросился не на Кирилла, а на Милана. Сербу повезло - он соскользнул с истекающего кровью тарбана и, оставив за спиной мертвого скакуна, побежал к друзьям. Запаса везения хватило, чтобы пережить первую атаку, но теперь лимит удачи оказался исчерпан.

Келенкены притормозили, чуть раздались в стороны, чтобы позволить своему предводителю вершить суд. Тот в два шага догнал Милана и занес голову. Время замедлилось.

Шея птицы сжалась, напряглась, готовясь выпустить смертоносный боезапас прямо в затылок удирающему человеку, хлипкому и слабому, чтобы размозжить маленький череп, превратить его в неразборчивое месиво и пустить клюв дальше, к сердцу, к желудку.

Кирилл выстрелил, и пуля с нарочитой неторопливостью заскользила по прогретому солнцем воздуху к цели.

С третьего раза получилось. Увесистый кусок металла со стальным сердечником вспорол келенкену горло, выдрав фонтан крови. В этот момент тяжелый длинный клюв уже опускался на затылок Милана, подобно секире. Выстрел лишил удар привычной стремительности, но полностью остановить его не смог.

Клюв тяжело упал Милану меж лопаток. Кажется, в воздухе раздался хруст, но Кирилл мог перепутать его с хлопками последних выстрелов. Последних, потому что патроны закончились, о чем красноречиво говорил щелчок пустого магазина.

Еще два келенкена упали замертво, сраженные в голову. Остальные при виде гибели вожака разом растерялись, их изначальное единство разбилось, рассыпалось на мелкие осколки. Келенкенов было много, навскидку не меньше дюжины, но они дрогнули и дали деру в траву. Без твердой руки, ведущей этих грандиозных созданий на бой, никакого дружного натиска быть не может, а умирать никто не хочет.

Кирилл спрыгнул с тарбана, не рассчитал высоты и слегка отбил ноги об землю, но все это было не важно. Он даже пустую винтовку зашвырнул подальше в те самые проклятые придорожную кусты, проку от нее все одно больше не было.

Милан сделал навстречу еще несколько шагов, как-то странно улыбаясь, а потом закрыл глаза и бесчувственным мешком упал на Кирилла.