Максим не стал вступать в полемику:

— Никаких показаний я давать не намерен. Если у вас есть доказательства, доказывайте.

Следователь еще посидел в ожидании, но потом резко встал и удалился.

Не успела за ним закрыться дверь, как к Максиму подошел один из заключенных, весь в татуировках.

— Слушай, братишка, какое у тебя погоняло? — спросил он и, увидев удивление, продолжил: — Так жить нельзя! У всех есть имена, у собак и кошек клички, а у тебя ничего! Я знаю про тебя все. Как ты гонял ментов на воле, и как они с тобой расправились в ИВС. Ты наш парень, вор, а вор не может быть без погоняла. Я слушал, как ты говорил с этим прокурорским. Мне нравится твоя линия, и я бы дал тебе погоняло, если не возражаешь. Будешь Шилом. Это хорошее погоняло. Шило — это оружие, это сильнее чем нож. Ты должен соответствовать своему погонялу, оно дается как имя, всего один раз. Меня можешь называть Резаным. Ты, когда тебе разрешат ходить, найдешь меня на двойке. Меня там каждая собака знает.

— Слушай, Резаный! Я еще не поднялся на зону и числюсь за следствием. Куда меня потом повезут, не знаю, может, в Мордовию или Соликамск, а может, куда-нибудь и на лесоповал. Может, больше мы с тобой и не увидимся никогда. Но ты здесь первый, кто протянул руку, спасибо.

— Слушай меня, Шило. Меня знают на зонах, я человек авторитетный, и где бы ты ни был, всегда можешь рассчитывать на моих корешей. Они сейчас по всему Союзу сидят. Если они уважают меня, то будут уважать и тебя. Ты вор, и этого никогда не забывай. Помни, вор не работает, ты всегда в отрицаловке к любым законам. Теперь это твоя жизнь! Поменяешь масть — потеряешь жизнь! Понял? Я знаю, что ты с ребятишками взял меха и хорошо сбыл. Я тебе посоветую помочь пацанам за колючкой. Не забывай это! Если забудешь — мы напомним!

И получив утвердительный кивок, Резаный с гордо поднятой головой вышел из палаты.

Время в больнице текло медленно. Дополнительно обследовав Максима, врачи обнаружили повреждения селезенки и предложили еще одну операцию. Марков дал согласие, и через день его стали готовить.

Он очнулся на той же койке, в той же палате. Ужасно болел послеоперационный шов, и это не давало заснуть. Максим не выдержал и застонал. К нему подошла молоденькая медсестра и сделала обезболивающий укол.

Поправлялся Максим медленно. Прошло уже больше месяца, как он находился в больнице. Светлане удалось получить разрешение на посещение. Это был редчайший случай в практике этого заведения. Когда женщина вошла в палату, слезы брызнули из ее глаз. Такого убогого места она еще не видела.

Не хватало медперсонала, и его роль исполняли осужденные, работающие в хозблоке, халаты на врачах были не первой свежести, а простыни покрыты бурыми пятнами крови и гноя.

Светлана присела.

— Как ты себя чувствуешь? Как попал в больницу? Что произошло?

Максим не стал ничего скрывать и все рассказал.

Светлана была в шоке! Это абсолютно не соответствовало тому, что ей сообщали в МВД! Они говорили, что Максим случайно упал в туалете. Теперь она все поняла!

Марков попросил не поднимать шум — не было бы хуже.

Когда она рассказала о смерти матери, о ее последней воле, о родственниках, не пришедших на похороны, он нежно погладил ее по голове и попытался поцеловать. Но боль в животе не дала ему возможности даже приподняться. Тогда Светлана погладила его.

Его очень волновали результаты следствия, как ведет себя Алмаз, какие показания дает. Подруга рассказала о последних новостях, о том, что Алмаз держится молодцом и за рамки договоренности не переступает. Похоже, милиция решила списать эти преступления на Баранова, а их хотят протащить по делу просто как скупщиков краденого.