В первых числах января я возвращалась с Ксеничкой из детского сада и вдруг вижу, что навстречу несут ёлку, одну, другую. «Ксеничка, пойдем на рынок, видно, ёлки разрешили продавать!» Ксеничка даже и не подозревала, что такое ёлка, но охотно побежала. На рынке были уже только дрянные ёлки, но обещали привезти хорошие. Мы с ней караулили их привоз и 7 января торжественно потащили домой большую, круглую, хорошо обветвлённую ёлочку. Это был большой сюрприз! Саше мы ничего не говорили. К моему удивлению, К.К. очень заинтересовался ёлкой и вызвался помогать её украшать. Он натащил яблок, дорогих конфет в блестящих бумажках, пряников, дал денег на подарки и… сообщил, что надо позвать Ониного сына Алика. Я подумала, если Оня действительно ни при чём, то придёт, и согласилась. Дети были в восторге, украшали со мной ёлочку, всем были куплены подарки, в том числе и Алику, за свечками Нюра бегала в церковь, а подсвечники мы скрутили сами из проволоки.

Однако вечером, когда собрались ребята, она не пришла. К.К. поволновался и убежал, даже, кажется, не дождавшись начала праздника. Я одна увеселяла ребят, как могла. Вечером спросила: «Но почему не пришла?» – «У Алика чистой рубашки не было», – ответил К.К., вид его был сконфуженный. С тех пор Оня меня стала совершенно определенно избегать, и я в её искренность перестала верить.

Назвать любовью

Екатеринбург, сентябрь 2018 г.

Випассана – это медитативная десятидневная практика, в процессе которой участники хранят молчание. Не пишут, не читают, а только всматриваются и вслушиваются в самоё себя. Прерывают обычную жизнь, как записи в дневнике, и чистят таким образом своё сознание, как моя мама сегодня с самого утра чистила ковёр в Андрюшиной комнате.

Я взяла её за руку, усадила рядом на диван. Она не сопротивлялась.

– Ты не сердишься из-за шкатулки?

– Да как я могу? Это же просто чудо! Иринка нас всех спасла. Додумалась ведь! А мы бы и дальше так жили, мучились. Ты вон уже ни на кого не похожа со своей работой… Я и забыла совсем про эту шкатулку, а она, ну надо же, такая ценная оказалась! Умница Иринка. Спасительница.

– А откуда шкатулка у нас взялась, помнишь?

– Конечно, помню. Отцовское наследство. Он тогда ездил в Ленинград разыскивать родственников, и ему выдали через порог пару писем каких-то в шкатулке. И ни одной фотографии… Вернулся он тогда совершенно убитый и тут же передарил шкатулку мне. Делай, говорит, с ней что хочешь, я на неё смотреть не могу. Странно, конечно, ведь это единственная память о матери.

– А письма где?

– Не знаю. – Мама насупилась, как маленькая девочка. – Наверное, с собой забрал. Отец мне их не показывал, сразу же спрятал куда-то. Он многое от меня скрывал.

– Ты скучаешь по нему, мама…

Она вскочила с дивана, снова схватилась за пылесос, но я не двигалась с места и мешала ей наводить порядок в комнате.

– Странный ты всё-таки человек, – сказала мама с обидой. – Людей вроде бы и жалеешь, но не видишь, не чувствуешь. Вот Иринку так и не сумела понять, а ведь ей в целом пришлось труднее, чем тебе. Даже эта подруга твоя (мама почему-то не может выговорить имя Влады), она и то больше замечает, хоть и чужая. Сегодня утром сказала мне: «Вера Петровна, нужно спасать Ирину, она ходит по краю».

– Она по краю ходит уже тридцать лет!

– Но ведь мы родные с ней, Ксана, нравится тебе это или нет. А родных не бросают. Надо как-то повлиять на неё. Записать к наркологу, помнишь, мы ведь собирались…

– Мама, я спросила тебя об отце, а ты отвечаешь про Княжну.