Шарлотта наблюдала за Джаспером Ройсом и его женой, одетой дорого, но неброско. Джаспер был смягченной, менее выразительной версией своего брата. У него был такой же лоб, но с ровной линией волос, без такого элегантного мыска. Его брови были более прямыми и не такими красивыми, рот — менее подвижным, нижняя губа — немного полнее. В нем отсутствовала яркая индивидуальность, его внешность была обыденной, однако Шарлотта решила, что он гораздо легче в общении.

Сейчас Джаспер скучал, его взгляд блуждал по лицам на другой стороне могилы, и ни одно не привлекало его внимание. Возможно, он размышлял об обеде или о назначенных на завтра пациентах — в общем, о чем угодно, только не о том, ради чего он здесь оказался.

Что же касается сэра Гарнета, то он проявлял удивительную бдительность, не просто оглядывая лица присутствующих, а изучая их так же пристально, как Шарлотта. Она была вынуждена соблюдать осторожность, чтобы он не заметил, как она наблюдает за ним. Ведь если сэр Гарнет застигнет ее врасплох, увидит, как она таращится на него, ее поведение вызовет у него обоснованное удивление, и он будет вправе потребовать объяснений.

Он смотрел, как гроб опускается в могилу. На юбки и шляпы дам, на непокрытые головы джентльменов упали первые капли дождя. Все машинально схватились за зонты, но не стали раскрывать их. Только один человек изменил позу и посмотрел в небо.

Речь викария зазвучала чуть быстрее.

Гарнет Ройс был напряжен. Вокруг его рта пролегли глубокие складки, он нервничал сильнее, чем после смерти Локвуда Гамильтона. Нетерпеливо переминался с ноги на ногу, смотрел по сторонам, как будто искал нечто важное, как будто ждал ответа на мучивший его вопрос.

Неужели он знает нечто такое, что неизвестно ей, спрашивала себя Шарлотта. Или он настолько умен, что в полной мере осознает весь ужас случившегося, в отличие от остальных, кто просто скорбит о личной утрате или сочувствует? Но как же тогда другие депутаты парламента? Разве они не знают, что газеты криком кричат, требуя ареста преступника, что люди пишут письма, настаивая на скорейшем раскрытии преступлений, призывая увеличить силы полиции, восстановить порядок на улицах и обеспечить безопасность добропорядочных горожан? Все только и говорят о государственной измене и подстрекательстве к бунту, критикуют правительство, винят во всем аристократию и даже королеву. Ведь вероятность революции или анархии очень велика! Трон в опасности, если верить самым худшим слухам.

Возможно, Ройсу дано видеть то, что другие лишь воображают? Или он догадался, что существует заговор, основанный на личных отношениях, тайная договоренность убивать ради прибыли или того, что могло бы объединить троих людей с различными мотивами и побудить их представить все так, будто убийства — дело рук одного страшного маньяка?

Тогда сердцем заговора против мужа должна быть Аметист в качестве либо виновной, либо подстрекательницы…

Церемония закончилась, и все двинулись в обратный путь к церкви. Дождь усилился, однако спешка в данной ситуации выглядела бы неподобающей. Леди Мэри Карфакс принялась раскрывать свой зонт. Она резко взмахнула им, зацепив при этом юбку Зенобии. Острый кончик пронзил шелковую оборку. Леди Мэри в сердцах дернула его за рукоятку и оторвала кусочек ткани.

— Прошу прощения, — с победной улыбкой произнесла она.

— Ничего страшного, — вежливо кивая, ответила Зенобия. — Могу порекомендовать вам хорошего мастера по очкам, если вы…

— У меня отличное зрение, благодарю! — отрезала леди Мэри.

— Тогда, возможно, по тросточкам? — улыбнулась Зенобия. — Чтобы вы крепче держались на ногах?

Леди Мэри топнула ногой по луже, окатила себя и Зенобию дождем брызг и решительно повернулась к супруге представителя кабинета министров.