– Одевайся, – жестковато распорядилась Оксана.

– Та-ак, – протянул озадаченно Святой, – похоже, что продолжения не будет.

– Когда ты должен встретиться с Шаманом?

– Тебя это не должно волновать… Допустим, вечером.

– Если ты не хочешь, чтобы ваша встреча состоялась раньше, тогда уходи. У тебя есть еще минут пятнадцать. Ко мне через полчаса должен прийти Шаман.

– Как ты с ним познакомилась? Никто из моих приятелей не знал о твоем существовании. – Герасим был изумлен.

– А ты думаешь, что только ты один ходишь в стриптиз-бары? Когда ты исчез, мне было очень одиноко. Я, как дура, ходила между столами, надеялась отыскать тебя. И когда я наконец поняла, что ты ушел навсегда, то в моей жизни появился Шаман. – Оксана отвернулась от зеркала и с отчаянием воскликнула: – Не отказывать же ему в таком пустяке!

– Разумеется, – улыбнулся Герасим, затягивая ремень на брюках.

Шаман был человеком с понятием. Заслуженный вор. И женщины в жизни Гриши Баскакова – Шамана занимали немалое место. Но в отличие от многих он умел привязываться к ним, а с некоторыми, даже расставаясь, не терял связи.

– А если я не уйду, ведь ты можешь сказать ему, что я пришел к тебе по старой дружбе. Все-таки нас многое связывало, – Герасим с удивлением обнаружил, что в его голосе возникли просящие интонации.

Оксана, крутанувшись еще раз перед зеркалом, небрежно разгладила платье.

– Право, ты как ребенок! Неужели ты думаешь, что он способен поверить в такую глупость?

Святой очень неплохо знал Шамана. Однажды разговорившись, Шаман рассказал, что сумел простить за измену свою первую любовь, из-за которой, собственно, и угодил в чалкину деревню. (Тогда он схватился с тремя жлобами на пляже, вздумавшими преподать красавице урок любви. Двоих он порезал тут же, а вот третьему удалось выжить, но теперь вряд ли его когда-нибудь вдохновит на подобный поступок обнаженная женская натура.) Шамана можно было понять – женщина не обязана хранить верность, если любимого запирают на десяток лет. С нее никто не берет клятв верности, на нее не надевают пояс верности, словом, бывалый обитатель тюрьмы понимает, что на воле у нее возможна какая-то своя жизнь. И, возвращаясь, ни один не осмеливается обвинять подругу в неверности, даже если она весь его срок отстояла под красным фонарем.

Совсем иное, когда вор покидает казенный дом – в нем просыпается инстинкт собственника, и он может запросто сцепиться с любым, всего лишь потому, что тот откровенно рассматривал его спутницу. А что уж говорить о том, если другой мужчина вдруг неожиданно посягнет на прелести его любимой?

Герасим невесело улыбнулся столь безрадостной перспективе. Шаман крут на расправу, и самый благоприятный исход для неудачника – быстрая смерть.

– Нет, не поверит.

– Тогда иди, через пять минут уже может быть поздно, – подтолкнула Оксана Герасима к выходу.

– А ты за себя не боишься?

На ее лице промелькнуло незнакомое выражение. Святой уже решил, что сейчас услышит коротенькую, но содержательную историю о том, что прежний ее возлюбленный был зарыт живым на Лосином острове, а она отделалась всего лишь единственной оплеухой. Но вместо этого Оксана произнесла:

– Тебя это не касается.

– Ладно, – согласился Герасим, взявшись за ручку двери.

Негромкую канареечную трель звонка оба восприняли как вмешательство в их общение третьего, посмевшего бестактно прервать диалог.

– Дождался, – фыркнула Оксана.