Вся охота представлялась теперь неким заранее подстроенным действом, карнавалом, где каждому была отведена роль. Широкое действо, призванное скрыть главные цели и главных виновников.

Но почему именно Арсений сделался жертвой тайного заговора пока еще неизвестных сил — этот вопрос более всего тревожил матушку Сергию. В то время, как небо постепенно темнело над болотом, а оба охотника, примолкшие и растерянные, раскапывали руками на дне оврага промытую течениями природную яму, чтобы похоронить туда Арсения, матушке Сергии вспомнилось вдруг, что молодой человек вовсе не являлся родным сыном князю Прозоровскому. Он был подкидышем, хотя о том давно уж и не поминали в его семействе. Кто были его истинные родители?

Возможно, именно в раскрытии этой тайны и лежало основании для разгадки убийства. И не только для убийства — для всех несчастий, обрушившихся нежданно на дом князей Прозоровских. И потому, читая молитву над безвременно погибшим юношей, матушка Сергия, в тайне носившая вовсе иное имя, пожалуй отчетливо понимала, что впервые за долгое время ей по собственной инициативе, в нарушение давно установленных правил необходимо встретиться с Командором, с Командором Третьей Стражи, который осуществлял надзор за всей территорией, прилегающей к Белому Озеру на северо-западе Российской Империи. Она обязана была известить его обо всех событиях в имении Прозоровских. И чем скорее, тем лучше.

Едва только земля сокрыла изуродованное тело Арсения, широкая тень, быстро увеличиваясь, пронеслась над оврагом. Подняв голову, Сергия снова увидела над собой серого ворона. Он покружил с криком и уселся на ветку, пощипывая клювом перья.

Сергия почувствовала, как похолодело сердце у нее в груди — заплаканное лицо Лизы нежданно явственно нарисовалось на подернутой рябью болотной воде. В имении снова происходило что-то неприятное — Сергия отчетливо ощутила эта и заторопила Ермилу и Данилку, чтобы они поскорее собирались в охотничий домик, где, как предполагалось, должны еще отсидеться дня два для успокоения князя Федора Ивановича. Сама же Сергия, вскочив на лошадь, погнала ее через поляны в имение, даже забыв о том, что по пути ей необходимо сменить одежду. Страх за Лизу заставлял монахиню торопиться.

Глава 4

ОТКРОВЕНИЯ ДЕМОНА

К вечеру заметно похолодало. Накинув на плечи длинный плащ, подбитый соболем, княжна Лиза села в плетеное кресло на веранде. На круглом столе, за которым по обычаю вся семья пила чай летними сумерками, в высоком подсвечнике догорали, подмигивая, четыре восковые свечи.

Проводив матушку Сергию, Лиза еще некоторое время бродила по двору, слушая разговоры слуг про то, как частые дожди не позволяют во время убрать урожай картофеля с полей или как две мельницы на Шексне снесло паводком. После прошедшей ночи мутные ручьи все еще стояли в колеях, на оголенных ветвях нависали, поблескивая, капли и только старинный вяз перед самой верандой дома возвышался, покрытый мясистыми, сочными листьями, вовсе не тронутыми желтизной.

К княгине Елене Михайловне, наконец-то пожаловал из Белозерска доктор. По происхождению он был француз, огромный ростом, красавец, любезный, как все иноземцы, прежде весьма известный и даже модный в Москве и Петербурге. После пикантной истории случившейся у него с хозяйкой одного из уважаемых домов и преданной мужем ее огласке, он вынужден был покинуть обе столицы, так как его больше не принимали нигде, и довольствовался практикой в провинции.

Однако отлучение от высшего света и изрядная любвеобильность нисколько не уменьшали врачебного искусства месье де Мотивье. Его лечение часто шло на пользу окрестным помещикам и далее те, кто прежде высмеивал медицину, прониклись к ней уважением, узнав ее от француза. Что ж говорить о дамах — они и вовсе потеряли головы: мало того, что месье Поль был красив собой, он же еще и чудно талантлив!

Наблюдая княгиню Елену Михайловну, Поль де Мотивье бывал у Прозоровских по обыкновению раза два в месяц.