— Где же вы такую волчицу видали? — внимательно прислушиваясь к их перебранке, спросила Сергия: — никак во время охоты столкнулись?

— На нас с князем Федором Ивановичем вышла она, — признался Ермила, потупившись, — он вот гнал, только не видал ничегошеньки, — снова сердито покосился доезжачий на Данилку, — на болотах у нее гнездо. Вот оврагом и пошла она. Как раз к этому месту и вышла. И если Арсения Федоровича при себе волокла в зубах, то иного места не ищи — здесь бросила. Там же у начала оврага и кобель погрызанный лежит из стаи Арсеньевой, — припомнил он, потерев лоб.

— Бросить-то бросила, а привязал кто? — с нескрываемой издевкой хохотнул над старшим охотником Данилка. — Сама волчица и привязала? Как же она сделала это? Достала веревочку из кармана, на задние лапы встала и давай привязывать? А потом что? По самой трясине поплыла — и не утопла? Как ты, матушка, думаешь, — обратился он к Сергии, — могла ли волчица такое учудить? Да такое только в сказках у старух случается.

Монахиня не ответила ему. Она приказала насупившемуся Ермиле нести веревки и попробовать зацепить крест. Примирившись за работой, Ермила и Данилка несколько раз бросали петлю поочередно.

Наконец, Данилке, более молодому и гибкому, удалось ухватить верх. Вдвоем с Ермилой они напрягаясь тянули веревку к себе — крест, поставленный вполне твердо, поддавался с трудом, но все же сдвинулся и постепенно накренился. Охотники потянули еще. С тихим плеском крест съехал в заколыхавшуюся жижу.

Утопая по пояс в болоте, посиневшее обнаженное тело Арсения стало приближаться к берегу, оставляя за собой черную ленту воды, в которой по-прежнему виднелись кровавые разводы.

Когда оба охотника вытащили тело на берег, Сергия осмотрела его. В области сердца на груди виднелось обширное красное пятно. Но самое ужасное состояло в том, что у убитого совершенно не было кожи на лице и голове — ее сорвали вместе с волосами так как скорняки снимают шкуру с животного.

Замерев от ужаса, смотрела Сергия на мертвое тело молодого человека, еще живого и веселого вчера поутру и видела только его широко раскрытые глаза, слепо устремленные в розовеющее сумерками небо и старалась не попадать взглядом на красноватую от запекшейся крови мускулатуру лица, на зубы, обнаженные в страшной беззубой улыбке.

— Погляди — ка как она его обгрызла, — услышала она за спиной тихий голос Ермилы, — со всей головы мясо сняла. Данилка же промолчал, только сильно закашлялся в кулак, было слышно, что он едва удерживает подступающую к горлу рвоту. Не утерпев, все же побежал вскорости за кусты — вернулся побелевший лицом, сосредоточенный.

Пока оба охотника обмывали кровь с тела Арсения, Сергия внимательно рассматривала крест, к которому он был привязан. Крест был равносторонний, плоский, расширяющейся по концам своих четырех лучей.

Но более всего внимание привлекал украшающий крест орнамент. Некие спирали, напоминающие вьющихся змей, рельефно выступали по всей поверхности креста, какие-то странные животные с козлиными телами и львиной головой переливались на нем прозеленью малахита, червцом и оттенками седого мела…

О, нет, менее всего, видя перед собой растерзанное тело Арсения и этот удивительный крест, который вряд ли найдешь по всей округе, матушка Сергия была склонна верить, что молодой князь Прозоровский стал жертвой нападения волков на охоте, пусть даже одной, очень большой и могучей волчицы.

Вся охота представлялась теперь неким заранее подстроенным действом, карнавалом, где каждому была отведена роль. Широкое действо, призванное скрыть главные цели и главных виновников.

Но почему именно Арсений сделался жертвой тайного заговора пока еще неизвестных сил — этот вопрос более всего тревожил матушку Сергию.