— Я научился этому фокусу для того, чтоб соблазнять девушек.

— Много попалось? — я почувствовала обиду. Будто на Новый год меня лишили подарка. Он развел руками:

— Достаточно.

— И зачем вы показываете его мне?

— Вы не похожи на тех девушек. И чтобы убедить в своих словах.

— Считаете, что просто так не поверю?

— Вы не верите в магию.

— Уже верю, — тихо пробормотала я, рассматривая трещины на столе.

— Странно, что никто не распознал в вас этот дар. Почему? — он пристально вглядывался в мое лицо, пытаясь найти ответ.

— Наверно никому до этого не было дела? — в памяти всплыло безразличие и молчаливое неодобрение родителей, язвительные замечания мужа и разбитый хрустальный кубок.

— Ни за что не поверю! — Десмонд энергично тряхнул головой, — Дар шепчущих — слишком ценен, чтобы его скрывать. А не распознать такой сильный, как у вас — невозможно! Ваша сила слишком очевидна.

— Для вас — наверное.

— Для всех. Как вы думаете, почему Гарет так подозрительно смотрит на вас?

— Боится, что я подсыплю вам в кубок какой-нибудь гадости? — рискнула предположить я.

— Нет, отмахнулся Десмонд, — Это привилегия Вивиан, она вечно пытается мне что-нибудь куда-нибудь подмешать. Он боится, что вы натравите на меня моих же собак, или же заставите моего вороного сломать мне шею.

— Замечательная идея! — буркнула я, — И как я сама до этого не додумалась? Вопрос только как это сделать…

— С помощью дара, — подсказал герцог, — Вам просто надо захотеть этого. Ну и приказать моему коню.

— После чего меня вместе с вороным сожгут вместе с вашим телом погребальной ладье?

— Может быть, — в серых глазах прыгали огоньки смеха. Похоже, сегодня разговор со мной действительно его забавлял. Меня это задело, поэтому я сказала, как можно суше:

— Не думаю, что мне бы это понравилось, так что ваш дядя может спать спокойно.

— Уже и это знаете? — миролюбиво протянул он.

— Он сам рассказал, — запротестовала я. Десмонд лишь хмыкнул в ответ. В воздухе повисло молчание. Избегая его взгляда, я взяла лепешку и начала отщипывать от нее маленькие кусочки, полностью сосредоточившись на этом занятии. Его рука легла поверх моей, он чуть сжал пальцы, заставляя меня прекратить свое занятие. Его голос был необычайно серьезен:

— Скажите, вы когда-нибудь видели свое лицо, когда садитесь на лошадь?

Тонкие длинные пальцы едва касались моей кожи. Тепло его ладони обволакивало мою кисть.

— Вы когда-нибудь видели себя со стороны в этот момент? — настойчиво повторил он, всматриваясь в мое лицо. Я вздохнула, пораженная скорее его прикосновением, чем вопросом. В моей памяти всплыли многочисленные записи тренировок и выступлений: пот застилает глаза, взгляд устремлен между ушей лошади, ноздри раздуваются, дыхание вырывается через рот, губы шепчут «не могу, не получается», пока тело действует по приказу тренера.

— Я догадываюсь, какое оно, — пробурчала я.

— Оно светится изнутри, — пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. — Какой мужчина может вытерпеть это?

Я смотрела на него. Серый омут его глаз бережно подхватил меня, и мягко закружил, позволяя полностью растворится в нем, отдаваясь первобытной силе полета.