Я не стал обсуждать свой долг. Никогда не мог терпеть эту гребаную тему. - Долг стоит больше, чем жизнь?

Пратт беспомощно пожал плечами: - Это и есть наша жизнь.

- Тогда забирайте их с собой.

- Так и будет, - сказала Итралл. - Но сейчас это невозможно, милорд, прошу прощения.

- Что ж... - Я даже не зарычал, борясь внезапным желанием отхлестать их по щекам. - Делайте что должны. Когда уровень говна на улицах спадет и можно будет выходить.

- Не по этой улице. Не сейчас и не скоро. - Кравмик повернулся от двери.

Глаза были пустыми желтыми блюдцами. - Снаружи охотники. Кажется, идут сюда.

Улица за широким плечом казалась пустой.

- Не вижу их.

- И я не вижу. - Кравмик постукивал дулом револьвера по серому от возраста бивню. - Но они там. Недалеко.

- Знаешь, сколько их?

- Тридцать лет назад... узнал бы. Но я уже не разведчик.

- Тиркилдом нигде не пахнет?

- Нет, его запах не по мне. - Он даже не изобразил улыбку.

Я оперся о косяк двери. - Эй, - сказал громче. - Эй, мудаки. Вы еще здесь? Поговорим.

Закрытые витрины и тротуар, пятьдесят ярдов до реки. В другую сторону темный пустырь. Небо затянуто тучами, подсвеченными оранжевым огнем пожаров.

Индиговые тени, резкие и спокойные, словно прорехи между звезд.

- У нас общая проблема, можно порешать ее сообща, - воззвал я. - Выходите, мудаки. Хотите встретиться с Дымной Охотой?

Никого. Похоже, я ошибся насчет группы поддержки. Или у них поистине железные нервы. Есть лишь один способ узнать.

Я вышел из двери и склонился над трупом Тихони, забрать пистолет из руки. Никто не застрелил меня.

Оружие было земной работы, не гномье: "Смит-и-Вессон" с переводчиком огня, удлиненная обойма на тридцать сверхскоростных пуль алюминий-сталь. Старомодное оружие, но эти пули попадают в точку за сто метров, и доспехи их даже не замедлят. Не то чтобы Охотники бегали в доспехах.

Он как влитой лег в руку.

С тротуара улица казалась еще более пустой. Ставни витрин как будто подглядывали за мной. Лужа от ночного дождя отсвечивала оранжевым. Похоже, стрельба смещалась в другом направлении.

Хорош ли нюх у Кравмика?

То есть, бриз дул со стороны спины... свет пожаров тускнел, улица тонула в тенях... любые Охотники должны были пройти мимо бойцов Хрила, ведь они явно не преследовали их... неужели нос Кравмика чует за квартал? Против ветра?

И тут тихий голосок прозвучал в голове: точно, тупой осел, бриз скользит по затылку.

Я обернулся.

Шестеро уже были в реке. Слабые мерцающие нимбы оранжевого колдовского огня над головами вызвали в памяти "трупные фонари" Великого Шамбайгена - только эти двигались против течения, и на хорошей скорости. Еще двое входили в воду. Один стоял на набережной и смотрел на меня.

Обнаженный. Овеваемый пламенными языками силы.

Он простер руки толщиной с бычьи ляжки, набрал воздух в грудь, подобную груженой булыжниками телеге...

И я застыл на месте. Примерно на всю свою жизнь в обратной перемотке.

Типа того.

Не столько застыл, сколько завис над застывшим.

Качался на проволоке в сажени от собственной головы: духовный дамоклов меч. Точно не понимая, как мне это удается. Полжизни превратилось в сон...

Снова в Бодекене...

Подробности разнятся в разное время, не важно, кто со мной и как выглядит местность, какое оружие, ничего такого. Важно лишь, что я снова был в Бодекене, но уже старый, вялый и усталый от убийств.

И Черные Ножи шли за мной. Снова.

Я ощутил в этом некий род справедливости. Именно здесь я начал - все, что раньше, было прологом - так что здесь могу и закончить.