Поглядел на того, что бежал сюда - он даже не ускорился - и наградил пулей в губу. Голова взорвалась мясной гранатой.

Еще четверо выходили из воды, за ними были еще трое, и я хладнокровно целился, знаете, "двое-готовы-семеро-готовьтесь", или так: "смотри-крошка-я-лечу-на-Ровере". И мне было весело, пока не встал первый застреленный.

Тогда я опять его застрелил. Более чем застрелил. Изрешетил - не меньше десяти патронов. Большие сочные куски охотника отрывались и шлепались на мостовую. В том числе правая рука.

И тут он нагнулся, подобрал чертову оторванную конечность за ошметки запястья и начал крутить над головой.

- Дизрати голзинн Экк!

Черт, он даже не кровоточил.

И мне уже не было весело.

Помню, я тупо моргал, пока не заставил работать губы. - Ни хрена не смешная шутка.

Стало совсем не весело, когда тот, с кровавым фаршем на месте головы, ретиво встал и поскакал к остальным.

Тот сон-видение-пророчество... то Слияние... как я вселялся сразу в разные тела... видел чужими глазами... плюс эти извращенные Танцоры Духа... "и-пули-вас-не-возьмут"...

Кто-то выучил новый трюк. Ах. Старый трюк.

- стоянка Черных Ножей под крестом ожила ночью, тени прыгают, воют, зубы и когти и голод -

Кто-то выучился трюку Преторнио.

Не удивительно, что Охота нарушила монополию хриллианцев. Я видел оживленные трупы носильщиков Преторнио, они рвали Черных Ножей по суставам - ожившие огриллоны должны быть пропорционально сильнее...

Из сна: та фантазия силы, каменные стены крошатся от удара серого кожистого кулака...

... фантазия о том, как я стал сильнее рыцаря Хрила.

"Ну вот, еще один вид смертников-бомбистов", монологировал я для единственного слушателя.

Теперь все они встали на четвереньки, переходя на пожирающую землю побежку, хотя и без спешки; у меня еще было секунды три, через улицу зиял пустотой другой переулок, я помнил там поворот и решил поставить две оставшиеся секунды на то, что поворот не ведет в тупик.

Я вылетел на улицу, подняв "Смит-и-Вессон", выстрелил почти не целясь, опустошая обойму и веря, что раздробленные кости ног помешают им бежать так резво. Обойма опустела, едва я ударился плечом о забор на той стороне, я бросил пистолет на мостовую, разрядил в охотников и револьвер Ястреба, и шагнул в темноту. И тут дерьмо запахло совсем по-особенному.

Потому что один из дымных охотников сказал: - Эй, проверьте - видели, парни? Думаю, там был Кейн!

Другой ответил: - Ни хрена подобного, - а третий сказал: - Нет, чувак, думаю, он прав...

Они говорили по-английски.

- Мы его убьем?

- Убьем? Его? Прежде чем я взял автограф?

И тогда, в переулке у сырой холодной стены, держа автомат обеими руками у щеки, я застыл. Не имея и малейшей тени от чертова ключа к загадке, не зная, что происходит и что делать. Что заставило меня сделать, похоже, первую действительно умную вещь с момента спуска с парохода, вчерашним утром.

Я крикнул по-английски: - Эй, что тут за хрень? Ха?

Все девятеро сгрудились в начале улицы, всматриваясь в тени. Тот, что нес оторванную руку, небрежно бросил ее у ног. - Святая срань - это же ты? Реально ты?

Я ответил: - Валите отсюда. Все вы.

Они не послушались.

Я показал автомат. - Зрение хорошее? Видите эту пушку?

Все они кивали и пожимали плечами (кроме того, что без головы), но нерешительно двигались ко мне. - Ага - ага - Кейн - эй, тут не темно. Не для нас.

- Это не одна из гражданских штучек, из которых я пулял в вас. Это "Автомаг" социальной полиции.

Они остановились.

- Эй, нет, дерьмо - Кейн, мы не за тобой.