— Этими словами Кошта подписал себе смертный приговор. Я имею в виду, политический смертный приговор.

— Дальше! — потребовал Андропов.

— Есть письменное признание в том, что его, колумбийского сенатора, КГБ намеревался использовать как ключевую фигуру в организации государственного переворота с целью прихода к власти в Колумбии леворадикальных элементов.

— Еще!

— Официальное заявление спикера парламента Колумбии, которому, собственно, и признался Кошта.

— Все?

— Нет, Юрий Владимирович, к сожалению, не все. Есть еще материалы по делам Мишина, Гескина, Тополева, Мальцевой, которые в совокупности могут помочь воссоздать приблизительную картину планировавшегося переворота… Документы получаются крепкие, Юрий Владимирович, опровергнуть их будет непросто…

— Так чего они ждут?

— Простите? — Воронцов вскинул на председателя КГБ недоуменный взгляд.

— Я спрашиваю вас, Юлий Александрович, чего ждут американцы? Почему не дают команду о высылке наших дипломатов?

— Ну… — Воронцов как-то совсем не в своем стиле, по-крестьянски, поскреб пальцем кончик носа. — Просчитывают, должно быть…

— Что именно?

— Масштабы скандала, хотя бы. Дело нешуточное, Юрий Владимирович, они должны предусмотреть все нюансы, проконсультироваться с госдепартаментом и военными, предусмотреть наши ответные шаги. По идее, мы ведь не будем сидеть сложа руки. Правда, со стороны это слишком уж точно укладывается в схему «Сам дурак!» Прав, обычно, тот, кто начинает первым. Тем более, если он действительно прав. И особенно, в нашем ремесле, Юрий Владимирович…

— Пожалуйста, поподробнее, — Андропов придвинулся к столу вплотную и почти лег на него грудью. — Вы говорите об ответных шагах! Но каких?

— Не знаю, Юрий Владимирович. На мой взгляд, дело абсолютно безнадежное…

— Верно! А они думают. Значит, есть что-то такое, чего они опасаются? И чего, возможно, мы не предусмотрели? Как думаете, Юлий Александрович?

— А что тут думать?! — пожал плечами Воронцов. — В настоящий момент мы можем замотивированно выслать из СССР за деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом, максимум двух американских дипломатов. И то выглядеть это будет, скорее, как жест отчаяния… Не говоря уже о том, что это — крайняя мера, и Громыко, думаю, так просто на подобный обмен пощечинами не согласится — это уже будет бить по нему лично.

— Кстати, о крайних мерах, — Андропов откинулся на спинку кресла. — Выяснили, где Мальцева?

— Вероятнее всего, в Штатах.

— Ищите?

— Я распорядился временно прекратить поиски.

— Почему? — на толстых губах Андропова скользнула гримаса неудовольствия. — И почему мне об этом ничего не сказали?

— Видите ли, Юрий Владимирович, я по собственному опыту знаю: в таких ситуациях должно пройти какое-то время. Сейчас, очевиднее всего, американцы прячут нашу знакомую на какой-нибудь явке, пока не разберутся окончательно, что с ней делать дальше. Для ее поисков понадобятся огромные усилия. С таким же успехом я могу поставить перед американской резидентурой задачу отыскать иголку в стоге сена. Однако все наши люди в курсе дела, через пару недель поиск будет возобновлен. Так что, думаю, рано или поздно результат будет.

— Что Мишин?

— Он в Израиле.

— Вы не сомневаетесь?

— Практически, нет. Есть несколько косвенных свидетельств, Юрий Владимирович. Кроме того, это логично.

— Что вы имеете в виду?

— Моссад — единственная западная спецслужба в мире, которая закроет глаза на практически доказанный факт, что наш выкормыш отправил на тот свет пятерых людей ЦРУ.