Как только большегрузный вертолет улетел, тела стали вывозить старым вертолетом на венесуэльскую территорию. Отдельные участки специально прожгли огнеметом, чтобы создать иллюзию недавнего боя. И взорвали несколько гранат, чтобы заметны были воронки. А неподалеку выкопали пять укрытий с невысоким земляным бруствером – по американским стандартам. Там, за бруствером, и уложили убитых. Кирпичников сам проверял, насколько натурально все выглядело, и остался доволен осмотром. После этого разрешил Хулио Сезару начать видеосъемку. Одновременно один из солдат активно поработал цифровым фотоаппаратом. Видеосъемка предназначалась для телевидения. Фотографии планировалось передать в газеты. Когда поднимется шум, все отснятые материалы должны были приложить к официальной ноте протеста, которую вручат американскому посольству, уже долгое время работавшему без посла. Президент Чавес не пожелал принять у себя в стране того, которого собирался назначить госдепартамент США, а госдепартамент не пожелал идти на поводу у президента Чавеса.

Допускать американских юристов к пленным никто не собирался. Юристов могут допустить к уголовным преступникам; в данном же случае речь шла не об уголовном преступлении, а об умышленной вооруженной провокации. В официальных данных будет сообщено, что группа американских спецназовцев перешла государственную границу Венесуэлы и устроила засаду на отряд солдат венесуэльской армии. В результате имеются потери с обеих сторон. Ничем не спровоцированная атака рассматривается не иначе, как террористическая деятельность. По закону Венесуэлы, участникам террористических акций адвокатов назначает государство, сами участники лишаются права на общение с родственниками, а тела убитых хоронятся в общей могиле без обозначения имен.

Что касается вертолета, то он тоже был сбит над венесуэльской территорией, но сумел улететь в Колумбию, где и потерпел катастрофу. О судьбе пилота венесуэльским спецслужбам ничего известно не было, если бы несколько индейцев не перешли границу и не принесли с собой прибор, назначение которого они не знали. Прибор этот – тот самый навигатор, что вытащил из вертолета Лукошкин. Вот такая версия операции под руководством подполковника Кирпичникова была представлена на суд международной общественности, опровергнуть которую американцам не удалось.

В Венесуэле время бежало так же стремительно, как и в России. Уже начало вечереть, когда капитану Альваресу позвонил полковник Санчес. Он предпочитал общаться только со своим капитаном, который лучше справлялся с обязанностями переводчика, чем Кирпичников. Все же испанский язык подполковника оставлял желать лучшего, и Санчесу трудно было понимать русского офицера правильно. Да и сам Владимир Алексеевич с явным усилием воспринимал быструю и темпераментную речь полковника, который к тому же иногда начинал заикаться.

Альварес для разговора привычно отошел в сторону и вернулся только тогда, когда убрал трубку в чехол. Еще на половине дороги к костру он сделал знак рукой Владимиру Алексеевичу, словно просил подождать, и начал отдавать распоряжения своим коммандос, которые сразу же разбежались в разные стороны. Только после этого Хулио Сезар подошел к группе российских офицеров.

– Господин подполковник, вертолет уже возвращается. Я приказал подготовить костры на случай, если он прилетит в темноте. Нашего генератора не хватит на мощный прожектор, поэтому подсветить тростник, кроме костров, нечем. Но мы еще до вашего приезда встречали здесь тот же самый вертолет с кострами. Пилот сориентируется.

– Да, я видел следы кострищ, – сказал Кирпичников. – И понял, что вы принимали в темноте вертолет.