– Пожалуй, с планшетом и ночным прицелом. Чтобы облака не мешали, – Лукошкин показал свое хорошее знакомство с этим оружием.

– Я сейчас подготовлю, – пообещал Слепаков. – Вручу перед выходом.

Тем временем в зоне прямой видимости появился вертолет. Он тоже предпочел сесть на воду. Вернее, не на чистую воду, которой здесь практически не было, а на тростник, который до винтов не доставал. Зная, что разгружать машину не требуется, коммандос к вертолету не спешили. На берег вышел только капитан Альварес.

Легким вертолетом управлял лишь один пилот, сидевший, как обычно в этих «вертушках», справа. На сидении слева находился пассажир, который спрыгнул в тростник и, не боясь промочить ноги, заспешил к Альваресу. Разговор длился недолго. Офицеры пожали друг другу руки, и прилетевший передал капитану небольшую коробку. После этого он сразу заспешил назад. Вертолет взлетел, торопясь засветло вернуться на базу.

– Как у вашего офицера с выносливостью? – спросил капитан Альварес Кирпичникова. – Мои парни каждый лет на десять – пятнадцать моложе, у всех прекрасная физическая подготовка, идти планируют предельно быстро. Он не будет помехой на маршруте?

– Надеюсь, он не загонит насмерть ваших коммандос, если сам будет задавать темп, – с усмешкой ответил Владимир Алексеевич. – Вы карту ему выделили?

– Конечно.

– Тогда вперед, нечего время терять. Когда еще к месту выйдут…

– Не раньше, чем к утру. Лес густой…

Хулио Сезар сделал знак рукой, отправляя коммандос, и в спину перекрестил свою молодую команду. Этот же жест повторил и Кирпичников, только он крестил справа налево, тогда как капитан делал это по-католически, слева направо.

Сказать, что маршрут для Лукошкина был легкой прогулкой, было бы преувеличением. Опыта действий в сельве у него было маловато, он не слишком хорошо умел ходить в таких местах, где гористые каменные отроги перемежаются с густыми зарослями.

Венесуэльские коммандос имели на вооружении мачете, незаменимые в сельве, и пользовались ими очень ловко. Однако Лукошкин замену мачете все же нашел и пользовался более привычным для себя инструментом – малой саперной лопаткой, отточенной, как давно уже полагалось в спецназе ГРУ, до такой степени, что ею нельзя было разве что побриться. А в рукопашной лопатка, может быть, даже более удобна, чем настоящий мачете. Только удар следует наносить более точно, поскольку лезвие лопатки размерами меньше.

Шли колонной по два человека, и работать мачете или лопаткой приходилось только ведущей паре, которую вскоре сменяла другая. Смена происходила не по времени, а по мере того, как ведущая пара начинала уставать. Тогда она молча уступала дорогу другим, перестраиваясь в хвост колонны. Это позволяло уставать не всем одновременно. Поскольку количество людей в группе было нечетным – десять человек коммандос и российский офицер, – кто-то один поочередно получал дополнительный отдых. Сначала солдаты знаками предложили Лукошкину вообще отказаться от прокладывания тропы. На что Сергей Викторович отрицательно покачал головой. Это солдат слегка удивило, но настаивать они не стали.

Когда перед выходом группы решили, что на территорию Колумбии она углубится на десять километров, никто – разумеется, кроме коммандос, хорошо знавших местность, – не думал, что этот переход можно смело приравнять по сложности к пятидесятикилометровому марш-броску в привычной россиянину местности. Однако Лукошкин, мощный и сильный, с литыми плечами человек, казалось, не чувствовал усталости, только иногда перекладывал лопатку из правой руки в левую. Удар был одинаково точным и с одной, и с другой стороны.

Лукошкин видел, как присматриваются к нему более молодые коммандос, и посмеивался себе под нос.