Вертолет рванул, едва Сергей успел отойти от него на безопасное расстояние.

– Что делать с телом? – спросил сержант, кивая на мертвого пилота.

– Документы забрать, пилота похоронить. Не по-человечески так его бросать.

Фраза для Лукошкина была сложной; тем не менее, Сергею хватило его испанского, и его поняли. Возражений не последовало. Пока коммандос копали не слишком глубокую могилу, сам Лукошкин разбирался со стандартным навигатором. Тот мог работать от системы питания автомобиля, от аккумулятора вертолета и от собственной батареи, хотя и ограниченное время. У Лукошкина в собственной машине стоял аналогичный, только другого производителя. Понятие «трек» одинаково звучало и на русском, и на испанском. Сергей увидел на экране маршрут, по которому летел вертолет, и точку, в которой он повернул назад. Очевидно, разворот был совершен после посадки, во время которой кто-то покинул вертолет.

– Сержант! Как я и предполагал, они выставили засаду на нашей тропе, – Лукошкин показал линию маршрута вертолета и нашел на своей карте точку разворота. – Мы здесь шли. Сейчас там перекрыто.

– Вертолет большой, – сказал сержант. – Засаду выставили сильную.

– Скажи мне вот что… Как в сельве обычно ходят? Возвращаются по своим следам или просто выдерживают направление?

– По следам идти сложно. Так никто не ходит.

– Это значит, засада будет вынуждена вытянуться в ослабленную линию? Иначе она не сможет перекрыть большой участок пути к границе. Может быть, даже вне пределов визуального контакта…

Последнее слово особенно сложно переводилось на испанский, и потому оно было сказано по-русски. Сержант, кажется, понял.

– Да. Обязательно вытянутся. Иначе они нас могут не заметить, – согласился он, и голос выдавал его мысли.

Лукошкин переглянулся с венесуэльским коммандос. Они подумали об одном и том же.

– Подходим с фланга, – предложил Сергей, – и снимаем по одному. Я снимаю без звука. Кто еще так работать может?

– Все что-то могут, – ответил сержант, но как-то не слишком уверенно.

Должно быть, коммандос еще не доводилось бывать в таком деле. А если люди не испытаны, лучше не бросать их сразу в серьезную переделку. Могут занервничать и все испортить.

– Хорошо. Парней из засады я беру на себя. Твои коммандос пусть тихо относят в сторону тела, чтобы о них не спотыкаться, и страхуют меня своими стволами. Работаем?

– Работаем.

– Пленных есть чем связать?

– Лиан полно. Всегда ими пользуемся.

– Рот найдется, чем заткнуть?

– Синяя лиана. Листья с колючками. Рекомендую попробовать. Языком не пошевелишь. И колется, и сам язык немеет на несколько часов… Она здесь всюду растет.

– Годится! Покажешь, как эта лиана выглядит…

Одновременно пропала связь с Кирпичниковым. Альварес долго пытался вызвать Владимира Алексеевича на связь. В конце концов Валеев не выдержал.

– Бесполезно. И расстояние большое, и горные породы вокруг лагеря экранируют сигнал. Не теряй времени, связи уже не будет.

Альварес предпринял еще две попытки, после чего внял совету человека, лучше знающего особенности «подснежника». По расчетам, группе Хулио Сезара требовалось около трех часов, чтобы преодолеть расстояние до точки высадки десанта противника. Сверху ее должно было сопровождать «ведро». В случае опасности «беспилотник» мог спуститься ниже кроны деревьев и показать безопасное направление, которого следовало придерживаться. Наверное, невидимое с земли «ведро» где-то там и летало, но на глаза пока не показывалось. Три часа уже минуло, а маршрут был еще не завершен.