Элмор Леонард. Киллер
Посвящается Грегу Саттеру
1
…Черт-те что! Черный Дрозд поморщился. Голова чугунная, на душе кошки скребут… Опять перебрал вчера. А все почему? Да потому что в отеле «Уэйверли», в этом гадючнике, живет. К тому же бар «Серебряный доллар» прямо под носом! Выходишь утром из отеля, и вот он — в двух шагах… Пройти мимо не получается! Возвращаешься вечером, топаешь по Спадина-авеню, а вывеска бара так и заманивает, так и подмигивает всеми своими лампочками — зайди, мол! Ну а уж если зашел, опрокинь рюмку-другую и поднимайся к себе, в комнатенку с потолком сплошь в трещинах и подтеках… Так нет, сидишь и бухаешь! А в «Серебряном долларе» только и разговору что о местной бейсбольной команде «Голубые сойки». Было бы о чем говорить! Пора делать ноги из этого отеля, да заодно из Торонто, потому что с бодуна такого наворотить можно, что мало не покажется. Зазвонивший телефон прервал размышления Черного Дрозда о преимуществах трезвого образа жизни. Брать трубку или не брать? А вдруг это дурной знак? А если хороший? Черный Дрозд верил в знаки и предзнаменования. Выждав пару звонков, он взял трубку: — Слушаю. Голос, который он сразу узнал, спросил, не желает ли он прошвырнуться в Детройт. Надо навестить одного малого в отеле утром в пятницу. Это займет от силы пару минут. В тот самый момент, когда голос произнес нараспев «Детрои-и-ит», Черный Дрозд вспомнил о своей бабушке, жившей неподалеку, представил ее рядом с собой и братьями, когда они были еще пацанами, и подумал, что это добрый знак. — Ну и что ты на это скажешь, шеф? — Сколько? — После всего — пятнадцать. Черный Дрозд лежал глядя в потолок, а если точнее — на трещины, напоминавшие дороги и реки, на потеки и пятна, смахивавшие на Великие озера. Не потолок, а прямо-таки дорожная карта! — Не слышу ответа, шеф. — Я обдумываю твое предложение и прихожу к выводу, что ты жлоб. — Ладно, назови цифру. — Мне по душе двадцать. — Ты с бодуна, что ли? Проспись, перезвоню позже. — Этот постоялец… в отеле, он из Торонто, да? — Какая разница, откуда он? — Хочешь сказать, какая мне разница? Вообще-то никакой, но, думаю, тебе он поперек горла. — Катись ты, шеф. Я найду кого-нибудь другого. Во, панк в натуре! Все они, панки, такие — шелупонь. Черный Дрозд прекрасно знал, что они о нем думают. Полукровка из Монреаля, слегка стебанутый, но для грязной работенки в самый раз. Если даешь согласие на подобную работу, значит, соглашаешься с тем, как с тобой обращаются. Впрочем, можно и послать их куда подальше, если тебе самому все это по фигу и если ты им очень нужен. Это ведь не что-то личное, это просто бизнес. — Как же, найдешь! — усмехнулся он. — Все равно позвонишь мне, когда твои друганы откажутся. Слушай, а этот, что в отеле, не тот ли это старикан, перед которым ты пресмыкался? Повисла пауза, затем голос сказал: — Забудь. Этого разговора не было. Видали? Чуть что — сразу в кусты! Панки, они все такие… — Я-то никогда не лизал ему задницу или какие другие места. — Так ты берешься? — Надо подумать, — произнес Черный Дрозд, глядя на потолочную «дорожную карту». Что ж, пора в путь-дорогу… На своих двоих, что ли? — Кажется, у тебя есть «кадиллак»… Голубая такая тачка… Ей около года? — Вроде того. Значит, «кадиллаку» года два, а то и три. |
