— Не успели.

— Ну вот и займитесь. Все лучше, чем зубы скалить!

«Быки» нехотя, двумя пальцами отогнули залитые кровью полы пиджака и полезли в карманы.

— Есть, — сказали они.

— Что есть?

— Баксы есть. Рубли есть. Паспорт, — перечисляли шмонающие потерявшего сознание Иванова «быки». — И вот еще какая-то ксива.

— Какая ксива?

— Ну удостоверение. С красными корками.

— Удостоверение? Ну-ка посмотрите. «Быки» развернули корочки. И присвистнули.

— Слышь, Шустрый, это же ментовские корочки. Он же не просто так. Он же мент поганый! Он подполковник. Гадом буду!

— Да ты что? — встрепенулся подручный Папы. — Покажи.

— Ну вот же. Вот написано: «Подполковник Федеральной службы безопасности». И печать на портрете...

На фотографии Иванова Ивана Ивановича действительно была печать. И корочки действительно были выданы подполковнику Федеральной службы безопасности. Но выданы не в Федеральной службе безопасности, а по случаю, в переходе, за наличный расчет. Ну чтобы можно было в трамвае бесплатно ездить...

— Мать твою! Мусор!!! Ну я же знал! Я же говорил!

Висящий в чужих руках Иван Иванович застонал и приоткрыл глаза.

— А, очнулся! — радостно засуетился Шустрый и, чтобы видеть его глаза, даже слегка присел.

— Видишь меня? — спросил он.

Иван Иванович обессиленно кивнул головой.

— А это видишь?! — поднес помощник Папы к самому его лицу развернутое удостоверение. — Видишь? Или нет?

— Ви-жу, — одними губами ответил Иван Иванович.

— Твое удостоверение?

— Мое.

— Так, значит, ты мусор!

— Нет, — замотал головой Иван Иванович. — Я не му-сор. Нет.

— А откуда же у тебя удостоверение? Вот это? С рожей твоей? А?

— Это... я... у мужика... в переходе... купил... — еле-еле выдавил из себя Иван Иванович. Братва тихо заржала.

— Удостоверение в переходе?!

— Да.

— А баксы и пушки в шкафу? Где ты голый сидел, когда к твоей бабе любовник пришел?!!

— Да.

— Так все-таки в шкафу?

— В шка-фу...

— Гад! Мразь! Козел! Мент поганый! — заорал, брызгая слюной и распаляя себя. Шустрый. — Я тебе покажу, как надо мной издеваться! Я тебе сейчас сделаю...

— Ты его еще насчет штанов спроси, — подначивала, скалила зубы братва.

А как еще будет скалить! И как еще будет перевирать и живописать этот допрос, где Шустрый тому по роже, а тот Шустрому анекдот про бабу, голого любовника и шкаф! И как все по этому поводу будут хохотать!..

Помощник Папы представил, как именно над ним будут хохотать, и со злости и с досады изо всех сил пнул Иванова ногой в бок. Туда, где располагаются почки.

Иванов дернулся, его отпустили, и он с мертвым стуком уткнулся лицом в пол...

Глава шестьдесят третья

— Все. Кончили! — сказал один из «слухачей», отодвигая наушник от уха.

«Слухач» сидел на дереве, уставив в ближайшее к нему окно коттеджа ствол микрофона направленного действия, фиксировавшего дребезжанье стекла, за которым Шустрый уже минут пять избивал объект. Стекло прекрасно улавливало колебания воздуха в помещении и, выгибаясь под микроударами децибел, сокращало или удлиняло тонкий лазерный луч, превращающий микроны изменившихся расстояний в электрические, а затем звуковые колебания.