Килроун почувствовал, как его сердце стало биться тяжелыми толчками. Он втянул в себя побольше воздуха и опять стал ждать. Все замерло. Ему ужасно хотелось переменить позу, подвигаться. Шея сзади зудела от напряжения, его охватило непреодолимое желание вытереть ладони о рубашку.

Движение около окна? Или ему почудилось?

Винтовка, которую он забрал у убитого солдата, осталась на лошади. С собой он имел только револьвер и нож. Его ожидал ближний бой, если он вообще произойдет.

Спроул? Видно, он недооценил этого человека. Спроул скорее всего тоже выжидал. Он знал, что Килроун обязательно придет к нему.

В долине стояла тишина. Возможно, индейцы готовились к предрассветному часу или уже отказались от борьбы. В конце концов, здесь для них не пахло богатой добычей.

Вдруг что-то мелькнуло у двери. Вот показался нетвердо стоящий на ногах мужчина, ухватился за дверную ручку, будто не мог от нее оторваться. Затем нетвердым шагом он вышел на улицу и упал на землю.

Встревоженный, Килроун сделал шаг вперед и остановился. Человек лежал на земле лицом вниз, открытый со всех сторон. Ночь была тихая и светлая, и поэтому темная фигура резко выделялась на белом, плотном песке. В правой руке, откинутой в сторону, человек сжимал винтовку.

Довольно долго Килроун удерживал себя на месте. Незнакомец явно был ранен, а может умирал.

Прошла минута, две… Барни быстро перешел в тень от конюшни и стал продвигаться ближе к мужчине, время от времени выходя на освещенное пространство. И с ним ничего не случилось. Тогда он подошел к лежащему вплотную, наклонился, вглядываясь в него, и спросил:

— Что с вами?

Человек застонал, и Килроун, взяв его за плечо левой рукой, хотел перевернуть и уже переворачивал, когда короткоствольная винтовка, которую тот сжимал в руке, вдруг выстрелила.

Буквально за мгновение до того, как Килроун понял, что блеснувший металл — винтовка, его рука уже двигалась. Инстинкт, который тренировался годами, не подвел его и сейчас. И раньше, чем ум разгадал обман, рука уже выстрелила.

Короткоствольная винтовка целилась прямо в лицо Килроуну, пуля царапнула его по щеке. Человек, лежащий на земле, возлагал все свои надежды на этот единственный выстрел «вслепую»… и он промахнулся.

Килроун отпустил плечо лежащего человека и успел всадить в него три пули, пока к нему не вернулась способность контролировать себя.

Он отскочил назад, держа наготове револьвер, и присел, выжидая. Человек на земле с минуту лежал тихо, затем пошевелил ногой и, уперевшись носком, медленно вытянул ногу.

С револьвером наготове Килроун приблизился к нему и перевернул его носком сапога. Это был тот, кто в ту ночь стоял в салуне у стойки бара и не принимал участия в перестрелке.

Кровь влажно сверкала в неясном свете ночи, темная кровь, уже собравшаяся в лужу. Килроун откинул винтовку подальше в сторону. Человек открыл глаза.

— Тебе повезло, — пробормотал он. — Удачный выстрел.

— Тебя послал Спроул?

— Он все равно доберется до тебя. Он всегда получает то, что хочет.

— Но только не от меня. На этот раз я доберусь до него и отделаю его вот этими руками.

Ответа не последовало. Доносилось только хриплое дыхание умиравшего. Слушать это было неприятно.

— Хотел бы… хотел бы посмотреть… — Человек открыл глаза. — Я… почти сделал это.

— Хорошая попытка.

Барни посмотрел на мужчину, пытаясь угадать, сколько Спроул пообещал ему. Наверняка, немного, да и в любом случае деньги того не стоили. И опять ему подумалось о бессмысленности преступления. Вот умирал человек… за сколько? Двести долларов? Он знавал людей, которые умирали и за меньшее. А для этого больше не будет ни женщин, ни светлого утра, ни радости и веселья… все кончено, растоптано, ради денег.