|
— Кентигерн, — холодно отчеканила мисс Элике, — ступайте и разделите общество брата Себастьяна, чье тяжелое дыхание свидетельствует о его присутствии. Обсудите с ним интересующие вас темы, извлеките для себя пользу от общения с просвещенной и чистой душой. — Но, госпожа, сеньор Фитзалан велел мне находиться в пределах слышимости. — Вот и находитесь. Я слышу прекрасно. Сейчас я, например, слышу, как брат Себастьян трясется, словно юродивый. А может, у него видения. Кстати, расспросите его Раздосадованный, Кентигерн удалился. Некоторое время Кирон слышал, как он говорил о чем-то с братом Себастьяном по ту сторону двери. — Ну что, Кирон? — Ну что, мисс Элике? Они смотрели друг на друга, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в объятия. О чем немедленно донесли бы дежурившие у замочной скважины. — Значит, ты украл книгу из библиотеки моего отца. Во всяком случае, так я слышала. — Глаза же ее в это время говорили: «Спасибо, любимый, что защитил меня». Кирон принял игру: — Мне бесконечно жаль, мисс Элике, я хотел взять ее на время. — А ты знал, что там ересь? — Нет, мисс. По правде говоря, я хотел почитать ее и при первой же возможности вернуть на место. — Отец считает тебя глупцом, Кирон. Безвредным глупцом. — Да, мисс Элике. Я действительно глупец. И злых намерений у меня не было. Кирон опустился на колени и поцеловал девушке руку. Ему хотелось впиться ей в губы и ощутить под рукой ее груди. Но он помнил о подглядывающих и подслушивающих. — Мисс, наверное, в самом деле странно, что вы занимаетесь моими проблемами И хотя я ничто по сравнению с вами, я бесконечно благодарен вам за внимание к моей судьбе. Элике печально улыбнулась: — Встань, Кирон. Художник знает свою натуру. А натура знает своего художника. Им не нужны формальности. — Мисс, я... — Кирон взглянул на дверь камеры. — Да, знаю. Уши торчат отовсюду. Мастер Кентигерн побагровел, а брат Себастьян засопел. Это меня не волнует... Отец просил поблагодарить тебя за то, что ты взял эту книгу. — Как? — Очень просто. Он и не знал, что у него была еретическая книга. И теперь рад, что избавился от нее. Он тоже выступит в твою защиту. Он просил передать, что, хотя и поддерживает Святой Орден в искоренении ереси, но считает: дураки, которых среди нас много, должны переводиться без ее участия. — Он очень добр ко мне. Вспомнив свой последний разговор с сеньором, Кирон подумал, что тот исключительно к нему добр. — Помимо всего, он практичный человек, — загадочно добавила Элике. — И для достижения своих целей привык платить столько, сколько надо... Кирон, у меня для тебя новости. Хорошие и плохие. Кирон понял. — Мастер Хобарт? — Он умер. И оставил документ. — Я знаю. Как он умер? — Повесился... Святой Орден не пошлет тебя на костер. Этот документ снимает с тебя вину. Против него и всех, кто выступит в твою защиту, Орден окажется бессильным. Кирон рыдал. Потом кинулся к двери. — Брат Себастьян! Ты слышишь меня? Если меня оправдают, тебе лучше уехать отсюда! Потому что, если ты не уедешь... — Кирон! — резко крикнула Элике. — Не своди на нет то, ради чего умер добрый человек! Кирон спрятал лицо в ладонях. — Прости меня, Элике. Он был мне как отец и... — И он будет славен своей последней работой. Величайшей из всех его картин. Ты, кажется, ему помогал... Будь же достоин его. И довольно об этом. Кирон поднял красные от слез глаза. — Я постараюсь быть достойным его. Но кто скажет, что мне это удалось? — Покажет время, Кирон. Мне пора идти. — Она улыбнулась и вдруг отбросила всю осторожность. |
