|
— Сливы и яблоки, — повторил Кирон. — Мы оба тогда объелись. Ты помнишь, о чем мы еще говорили? Петрина улыбнулась. — Я призналась тебе, что моя мать ходила к астрологу Маркусу. Он предсказал, что ты станешь великим мастером своего дела, а я рожу тебе троих детей... — Петрина вздохнула. — Вот и закончилась юность с ее мечтами и планами. В нашем мире такое уже невозможно. — Разве? — возбужденно спросил Кирон. — Ты в самом деле так считаешь? А что еще говорил Маркус? Не помнишь? — Подожди... — Петрина наморщила лоб. — Он говорил... он говорил, что твоей самой знаменитой картиной будет рыба, уничтожающая людей огнем. — Давай укрепим репутацию астролога! Кирон схватил огромную кисть, которую использовал для замазки швов на шаре, и обмакнул ее в чан с дегтем. Потом подошел к растянутому на земле полотну. Быстрым и точным движением он нарисовал в головной части шара большой открытый глаз. Потом снова обмакнул кисть и добавил огромный, зияющий рот, полный острых зубов. Мазки его были легки и уверенны. На противоположном конце шара он изобразил большой черный хвост. — Вот моя величайшая картина, Петрина. Летящая по небу акула, которая пожирает людей... Теперь пойдем поедим, а потом ляжем вместе. Ибо сегодня вечером великая рыба смерти поднимется в воздух. 11 Кирон проверил медники, особое внимание уделяя тому, чтобы уголь горел, не разбрасывая искр и без длинных языков пламени. Потом еще раз проинструктировал людей, в чьи обязанности входило удерживать воздушный шар во время наполнения его горячим воздухом. Потом проверил сеть, которой привязывалась лодка, и дал сигнал открыть полости в подбрюшье шара, куда начал поступать горячий воздух. Плоский чехол стал надуваться, обретать форму и, наконец, оторвался от земли. Кирон и Эйлвин поднялись в лодку. — Ну, Эйлвин? — Ну, Кирон? — Скоро мы оторвемся от земли. Если ты чувствуешь, что не потянешь, самое время об этом сказать. — Я уже сказал. Ты тоже. — Ну и ладно. Тогда давай посмотрим, как взлетит рыба смерти. Он подал сигнал удерживающим веревки. Веревки отпустили, и шар медленно поплыл вверх. — Поднять температуру в первом меднике, — скомандовал Кирон. — Нас перекосило. Эйлвин схватил мехи и, расположив их на лишенной кисти руке, принялся раздувать угли. Лодка выровнялась. Она уже поднялась над головами собравшихся людей. Кирон сидел в одном конце лодки, Эйлвин — в другом, между ними на металлической подставке были закреплены четыре медных котла. Кирон дал знак, чтобы веревку стравили еще, и подкачал воздух в свои два медника. Эйлвин при помощи ручных мехов подкачал свои. Кирон почувствовал хорошую тягу. — Летим! — торжествующе воскликнул он. — Наконец-то летим! Неуклюжий баллон наполнялся жизнью, нетерпеливо подергивая подвешенную под ним лодку то за нос, то за корму. Внизу царило необычайное оживление. Эйлвин перегнулся через бортик и посмотрел на обращенные вверх лица. Кирон дал знак травить еще. Медленно и величественно шар поднялся над верхушками деревьев. Попав в среду, для которой он был предназначен, шар словно по волшебству преобразился и выглядел просто грациозно. Кирон махнул травильщикам. Теперь шар висел на высоте метров пятидесяти над Мизери, покачиваясь в воздушных потоках, как лодка на слабых волнах. Побледневший Эйлвин со страхом смотрел на Кирова. — Может, достаточно? Мне страшно. Ветер проглотил его слова. Поскрипывали веревки и деревянные опоры, угли в медниках раскалились до золотого цвета. — Посмотри на юг! — крикнул Кирон. — Посмотри на юг! Враг — там. Воздух был прозрачен; Эйлвин посмотрел, куда показывал Кирон, и увидел океан. |
