Нельзя пользоваться этим знанием.

Нельзя и всё тут…

Но очень уж хочется.

Он сумел постичь это знание, сумел применить его, что бы создать магов. Не хорошо на полпути останавливаться. Он же не будет себе отряд богов создавать, правильно? Он только попробует. Вдруг он что-то упустил и ничего не выйдет? А знание полезное, он кое-что важное уже извлёк и слегка вмешался в устройство собственной души.

Китэгра поморщился — это было крайне болезненно, но зато теперь он не так сильно привязан к телу и даже может рассеивать свою душу на части, без всяких последствий для неё. Части собираются обратно самостоятельно, ничто их не остановит, ни пространство одного мира, ни десяти таких и даже Межмирье тому не помеха.

Знание это очень важное и было бы неплохо, постичь его полностью.

Но нельзя.

Но если очень хочется? Ведь тогда можно?

Если не увлекаться, конечно.

А он и не будет увлекаться, он только попробует. Всего-то попробует и всё.

И если получится — сразу же перестанет этим заниматься. Прям вот сразу и перестанет…

Ну, разве что иногда. Но только ради того, чтобы не забыть, как это делается.

Так может быть?

Нет, всё же нельзя…

Он долго стоял на краю обрыва, борясь с самим собой. Здравый смысл и жажда знаний, сошлись в его душе в жестокой смертельной схватке.

Будь он Богом Жизни, наверное, победил бы здравый смысл.

Среди Истинных же Некромантов, нет ни одного в Пределе Миров, что откажется от Знаний.

Он мог бы стать первым из тех, кто всё же сумеет превозмочь себя и откажется.

Однако не стал.

Китэгра не сдержался, и решил попробовать, а там — один Хаос знает, к чему это приведёт.

Но если не увлекаться, ничего страшного и не произойдёт. Он увлекаться не будет.

Решено!

Пространство перед ним разорвало, и Китэгра вошёл в портал, ведущий в иной мир.

Под сводами густого леса, мягко ступая, с большой осторожностью шёл высокий, стройный мужчина, в богато украшенных одеждах. На плечах его сюртук синего цвета и плащ чёрный снаружи, красный внутри. Высокие сапоги на его ногах, сапоги из лучшей оленьей кожи, сделанные лучшими мастерами по обе стороны континента, сапоги, стоившие дороже, чем хороший конь. К поясу приторочена шпага с серебряным эфесом, с множеством мелких сапфиров, искусно вставленных в благородный металл. Шпага не боевая, что видно по столь яркому эфесу и по ножнам, расшитым золотыми нитями, скорее парадная. Но клинок выкован лучшими мастерами, каких можно было найти за деньги, так что внешний вид оружия обманчив. Оно могло не только поражать воображение благородных дам и бедных селян, но и прокалывать людские тела, так же легко, как и тюк с соломой. Кинжал, с другой стороны широкого ремня, таковым не был — он богато украшен, даже лучше чем шпага, но его клинок самый обычный, годный разве что хлеб резать.

Голову мужчины покрывает зауженная по бокам шляпа, украшенная пышными перьями красного и чёрного цветов.

Этот мужчина богат и благороден, в каждой детали одежды, в каждом жесте, всё буквально кричало о его высоком положении в обществе.

А вот лицо, волосы и уши, заставляли усомниться в том, что видят глаза.

Ибо чуточку раскосые глаза, с орехового цвета зрачками, тонкие, невероятно красивые черты лица, его нереальная стройность и медовые, невесомые волосы, да заострённые кончики ушей, не могли принадлежать человеку. Этот мужчина, в одеждах людских, рождён был дочерью Эльфа.

Он остановился возле пышных кустов и поднял ружьё к плечу — всего в десятке метров от него, то, зачем он пришёл. Величественный лось, с крупными развесистыми рогами, меланхолично что-то жевал и в его сторону не смотрел — прекрасная возможность, а другой у него не будет.

Стоит допустить ошибку и зверь уйдёт, потом его не нагонишь.