Он не мог промахнуться, не мог вспугнуть свою жертву. Но всё же замешкался на мгновение — перед глазами промелькнули события столь далёких лет, что, казалось, он давно о них забыл.

Когда-то, вот так же, стоял он в лесу, с луком в руках и готовился выстрелить. Не раз и ни два происходило это с ним, часто он так делал — кушать что-то надо было, а о ружьях тогда и помыслить никто не мог. Арбалетов-то ещё не было, какие там ружья…

Он нажал на курок, ружьё подпрыгнуло в руках, изрыгнув дым, пламя и громовой грохот.

Отдача толкнула его в плечо, и он едва не упал. С трудом устоял на ногах, ожидая пока дым рассеется и, надеясь, что попал. Не хотелось возвращаться ни с чем и слышать смех, да плоские шутки в свою сторону. Ладно, шутки, да вот нередко такое кончается дуэлями, а это, ныне, вредит не только знатным семьям, но и престижу всего народа. Когда-то люди и эльфы соревновались лишь в одном — в убийстве друг друга, но те времена давно прошли. И как-то само собой получилось, что теперь они соревнуются исключительно в благородстве, величественности построек и просвещённости своих университетских общин.

Мир стал совсем другим, лучше или нет — он не мог дать однозначного ответа. Может быть, потому что слишком часто убивал людей в прошлом и проникся к ним уважением, начал понимать их и даже, наверное, любить. Хотя, последнее, наверное, всё же нет.

Всё-таки люди, они ведь такие люди…

Дым рассеялся. Лось лежал в подлеске, истекая кровью. Он не мучился — умер мгновенно, так что кровь текла уже из мёртвого тела. Что ж, осталось лишь взять доказательство своей победы, а затем отправить слуг, что б притащили лося в таверну, где с друзьями он и насладится своей добычей, так он намеревался поступить. Увы. Суеверия и глупые байки крестьян о Смерти, живущей под сенью древнего леса, оказались не столь уж и глупы.

Ружьё упало наземь, шпага выскользнула из ножен, тонкое острие направлено к существу.

Оно не испугалось, конечно. Стоит над лосем и улыбается, скаля клыки. Глаза смотрят прямо ему в лицо — красные, злые глаза самой Смерти.

— Я не боюсь! — Рявкнул эльф, чувствуя, что голос его звучит несколько визгливо.

Что он со своей шпагой, против магического существа, которые, оказывается, существуют?

К тому же, у существа тоже оружие есть, странное такое — коса, без перекладины посередине, отчего не годилась в работу, и как оружие тем более. Конечно, иногда крестьяне косы использовали как оружие, но кончалось это всегда уморительно. Коса как оружие — есть такой анекдот у эльфов…

Смерть подняла руку. Когтистые пальцы расправились и, слыша жуткий смех монстра, эльф ощутил, как нечто тащит его к этой руке. Он упирался ногами, размахивал шпагой, но всё было тщётно. В последний момент он попытался ударить существо в лицо. Клинок проскочил мимо — он не промахнулся. Просто от страшной боли, не смог ударить туда, куда собирался — шпага выпала из его ослабевшей руки. Он посмотрел вниз, туда, где что-то противно хрустело.

Ладонь существа полностью погрузилась в грудную клетку. Сюртук порван, кровь хлещет в три ручья, но боли почему-то уже нет, и вот она пришла снова. В этот раз боль была такой, что он истошно закричал. Это длилось недолго — существо вырвало его сердце и сжало пальцы, раздавив трепещущий кусок кровавой плоти, прямо на его глазах.

Тело эльфа обмякло, глаза закатились.

Пальцы с когтями, расправились, роняя наземь смятую плоть — не долетев до неё, она вспыхнула в чёрном огне, который слизнул и кровь, упавшую наземь и пролившуюся на одежду бедняги.

А затем, в эту ладонь, из мёртвого тела потекло золотистое сияние, собравшееся в подобие маленького солнца, ярко сиявшего в серой ладони самой Смерти…

Эльф очнулся и, застонав от боли, сел на выпуклый древесный корень.