|
Посвяти себя распространению этого учения, и ты поступишь благоразумно! Слышишь? Это звонят колокола в Бурроне! Ветер с севера, будет хорошая погода. Как чисты и ясны, словно прозрачны эти отдаленные звуки. Они так гармонируют с душевным настроением, так благотворно, успокаивающе действуют на нервы, что ум смолкает и сердце начинает биться легко и ровно! Все эти ваши непросвещенные доктора не увидели бы ничего особенного в этих ощущениях, они не придали бы им никакого значения, а между тем ты сам теперь видишь, что они являются частью твоего здоровья, что они способствуют ему. Помнишь, мы сегодня читали о хине? Так вот, эта хина тоже продукт природы, как и пропитанный смолой воздух; ведь она, в сущности, не что иное, как кора хинного дерева, кора, которую мы могли бы собирать собственноручно, если бы мы с тобой жили в той местности, где растут эти деревья. Подумай только, как прекрасен, как разумен этот мир! И хотя я отъявленный атеист, но я с восторгом свидетельствую о всех красотах и совершенствах этого мира, о богатстве и премудрости природы, об обилии и разнообразии ее даров! Ты оглянись крутом, сколько тут повсюду даровых лекарств и лечебных средств, сколько радостей и удовольствий рассыпано повсюду на твоем пути! Вон там, в конце сада, протекает река, – это наша даровая купальня, наш живорыбный садок, наше естественное орошение почвы; а там, во дворе, колодец дает нам чистую, светлую, студеную воду из самого сердца, из самых недр земли! Эта вода вкусна, живительна, холодна и с небольшой примесью хорошего вина очень полезна и здорова. Вся вообще наша местность славится своим здоровым климатом; ревматизм – единственный недуг, на который здесь жалуются люди; но ты видишь, что я лично никогда не страдал даже и малейшим приступом ревматических болей, и я говорю тебе, и мое убеждение основано на самом холодном, на самом здравом и строгом обсуждении этого вопроса, – мое убеждение таково, что если бы кто-нибудь из нас, ты или я, вздумал вдруг покинуть эту прекрасную, здоровую местность, то долг близкого друга, его неоспоримое право – удержать несчастного безумца от этого шага, удержать его хотя бы под угрозой пистолета!
И мальчик слушал своего наставника и руководителя и запоминал его слова.
В одно прекрасное июньское утро они сидели на небольшом пригорке за деревней и, как всегда, беседовали. Река, такая же голубая, как небо, сверкая на солнце, просвечивала тут и там между листвой росших по берегу деревьев. Неумолкаемые легкокрылые птицы летали и кружились вокруг и над колокольней Гретца; со стороны мыса дул довольно сильный ветер, и в воздухе стоял тихий шум сотен раскачиваемых ветром верхушек деревьев и шелест миллионов и миллионов зеленых листочков, наполнявших слух чем-то средним между тихим ласковым шепотом и пением. Казалось, будто под каждой былинкой скрывается резвая стрекоза и, сладко заливаясь, оглашает своим веселым стрекотом окрестного луга; будто над ними несется, звеня бубенцами и здесь и там, какая-то маленькая волшебница на своей колеснице, запряженной роем золотистых пчел. Со ската холма, на котором расположились наши друзья, им открывалась довольно обширная панорама: глаз обнимал с одной стороны большое пространство равнины, обсаженной тополями, с другой – волнистую линию холмов, поросших лесом, а прямо против них, можно сказать, у их ног, приютилась на берегу реки их деревенька Гретц, горсточка черепичных крыш, словно кучка воробьев. Под огромным голубым сводом неба, уходящим далеко ввысь, деревушка казалась отсюда детской игрушкой; казалось невероятным, чтобы люди могли жить, двигаться и дышать в таком крошечном уголке земного шара. Быть может, впервые эта мысль мелькнула в голове мальчика, и он высказал ее словами.
– Какой маленькой она кажется отсюда! – вздохнул он.
– Да, очень маленькой теперь, – отозвался доктор, – а было время, когда Гретц был обнесенным стеной укрепленным городом, с высокими грозными башнями на зубчатых стенах, с красивыми тонкими шпилями на башнях; городом цветущий, богатый, торговый, где расхаживали и толпились богатые граждане и купцы в дорогих мехах и вооруженные воины в панцирях и кольчугах, где обделывались большие дела и собирались советы. |
