|
— Где-то я уже такое видел, — нервно произнес Комбат. — В кино, наверное, — сухо заметил я. — А теперь слушай сюда, Владимир Свет Сергеич. Информация, которую я тебе сейчас сообщу, сугубо секретна. Она под таким жирным грифом, что эту птицу не сыщешь и в Кордильерах. — Секретна? — Да. — А зачем мне чужие секреты? — Мне очень нужен твой совет, Комбат. Очень нужен. — Тогда поехали. В нескольких километрах от бара «Лейка», возле которого сиротливо притулилась избушка Трубача, на лесную проплешину, раздувая ноздри, царственно вышел огромный припять-кабан. Кабаны — пасынки и отщепенцы Зоны. Об этом можно судить, бросив беглый взгляд на их огромные бородавки, придающие секачам портретное сходство с жабой. Как и у всех крупных самцов-одиночек из дикого свиного племени, припять-кабан рано или поздно обрастает по бокам несокрушимой костяной броней — калканом. С калканом его не берет пистолетная пуля, и зверюга превращается в свирепую машину убийства, которую разве танк и остановит. Танк или щедрая очередь из «Абакана». Желательно в глаз или чуть выше, под нижнюю границу головного мозга, покоящегося в крепкой черепной коробке. АН-94 — полезная штучка, в российской армии ее любят и ценят. Не случайно именно ствол «Абакана» сейчас был направлен точно в центр башки клыкастого зверя, ожесточенно втягивающего воздух морщинистым пятаком. Автомат сжимал в руках невысокий человек в маскировочном плаще, из-под которого выглядывали лишь сапоги, штанины и обшлаги рукавов камуфляжной формы одного из новоиспеченных европейских государств. Укрытием стрелку служил полутораметровый бетонный надолб старой сваи-пробника. Когда-то здесь, очевидно, разворачивали стройку… Даже котлован с нулевого цикла не успели вырыть, о чем свидетельствовала ржавая махина исполинского строительного механизма с застывшей навеки, проржавевшей до дыр лентой трансформатора бесперебойной подачи стройматериалов. Именно сюда и направился припять-кабан. Цель его была вполне определенной: с трансформаторных полозьев на высоте полутора метров свисало тело человека в сталкерской амуниции. Тление уже тронуло черты воскового лица, и кабан с видимым удовольствием принюхивался к миазмам лакомой гниющей плоти. Стрелок в плаще проводил зверя внимательным взглядом. Все кабаны глуховаты и подслеповаты, зато обладают отменным обонянием. А ветер, как назло, дул тут, кажется, со всех сторон прямо в лицо. В следующее мгновение все изменилось. Тот резко тряхнул устройство и с досадой прошептал крепкое ругательство, касающееся некоторых обстоятельств происхождения высоких технологий. После чего от души резюмировал: — Йезус Мария! Чертова штук-ка… Сдохни… сдохни… сдохни! Разумеется, твердый балтийский акцент тут же охарактеризовал бесстрашного пилигрима Зоны с головы до каблуков. Это была девушка неопределенного девичьего возраста, уже лишенная флера школьной наивности, но еще сохраняющая веру в прекрасного припять- принца. |
