|
И молекулы твои тщательно перемешивает с молекулами всей прочей дряни, которую она уже успела засосать туда прежде. Ничего натюрмортик, а? Так что по всем существующим на сегодня воззрениям всяких ученых мужей, которые — яйцеголовые, не нам с тобою чета, достать карту Стервятника из зыби просто нет никакой фи-зи-че-ской возможности. Оценивающе глянул на меня и прищелкнул пальцами прямо у меня под носом. — Что умолк, Трубач? Язык проглотил? Вместо ответа я приложился к бутылке пенного, аккуратно промокнул губы носовым платочком — я ведь диджей, музыкант, интеллигент, в общем. А затем кротко спросил: — Ты такого Севарена знаешь? Который сварганил «Наутилус» и много чего еще? Укол был адресный и ювелирно точный. Комбат вылупился на меня, точно я вдруг превратился в кровососа. — Ну… Вроде того. — А Трофима? Некробиотика? Вы ведь вроде знакомы? — Спрашиваешь! Нормальный мужик. — Ну тогда, значит, и Гордея знаешь? — Гордея припоминаю смутно. Кажется, встречал в бытность на «Янтаре», в лагере. Щуплый такой? Задохлик? Я кивнул. Действительно, щуплый. Правда, Комбат не знал, что при не слишком внушительном телосложении Гордей обладает поистине стальными руками-клещами и растяжкой, делающей честь любому «черному поясу» по карате-до. Но сейчас это к делу не относилось. — Видал, только мельком. А что за угадайки ты тут разводишь? — Севарен ведь теперь Нобелевский лауреат? — уточнил я, бесстыдно интригуя собеседника. — Это тебе Трофим сказал? — При чем здесь Трофим? Товарищ Яндекс — вот кто знает все! Я в курсе, что люди, подобные Комбату, терпеть не могут, когда с ними разговаривают таким вот глумливо-ироничным тоном. И здесь главное не переборщить, не перетянуть басовую струну его терпения. — Что-то такое, связанное с радиоактивным распадом, кажется, — пробормотал Комбат. — Фундаментальный типа вклад. — Полураспадом, — уточнил я. У меня очень хорошая память на все, что касается премий. И человека по имени Гордей. — Так что этот Гордей? — спросил Комбат. — А то, что Нобелевка Севарена — во многом заслуга этого самого Гордея. Усек? — Усек. Теперь моя очередь спрашивать. А ты про такого типа — Бользе — слыхал? — Сталкер заметно понизил голос. — Угу. Жертва невыясненных обстоятельств. Никогда нельзя слишком долго и успешно работать на одного шефа. У шефов в таком случае вырабатывается комплекс шефской неполноценности. — И тогда он может оказать шефскую помощь своему чересчур ретивому работнику, — кивнул Комбат. — С этим твоим Гордеем та же история, что с беднягой Бользе? — Нет, его история не в пример счастливее, — ответил я. — Однако по слухам из источников неофициальных, но близких к достоверным, своей Нобелевкой маэстро Севарен как минимум на треть обязан кое-каким штуковинам, которые соорудил для него Гордей. |
