|
Хотелось просто обвести весь этот кусок карты жирным маркером в радиусе километров пяти и не соваться за эту черту ни за какие коврижки. Внизу стоял характерный рисунок, визитная карточка Стервятника, которую, по рассказам бывалых сталкеров, тот нередко использовал в качестве подписи: носатый гриф с голой шеей в куцем воротнике драных перьев, хищно глядящий на восток. В сторону восходящего солнца. Уже второе солнце в этом страшном свертке, извлеченном со дна остывшей зыби. Начало маршрута к таинственному кладу Стервятника следовало считать с низа карты. А ее итог — конечный пункт или врата ада, как знать, — значился в самом верху этого в высшей степени странного листа бумаги. Бумаги, которую не тронули ни земля с глиной, ни грунтовые воды, ни тление руки, которую она облекла собою как перчатка. Вот уж поистине перчатка смерти! — Ты что-то сказал? — деловито произнес Гордей, внимательно изучавший маршрут. Так что у кого другого, не знавшего ученого настолько хорошо как я, могли бы возникнуть вполне законные подозрения. Но я был уверен: сгинь я завтра, не дай Бог, в каком-нибудь разломе или гробанись на «трамплине», которые у Зоны нередко покруче олимпийской горы в Ванкувере, даже тогда Гордей десять раз поразмыслит, прежде чем пуститься на поиски сокровищ по чужой карте. А то, что карта, а значит, и маршрут пути к кладу Стервятника мой и только мой, мы с Гордеем обговорили еще в самом начале наших «полевых исследований». Так что с этой стороны своего предприятия я спокоен. Хуже обстояло дело с самим маршрутом. Точней, с его конечной точкой. Я уже давно подметил паршивую, но стопроцентно закономерную особенность всего, что связано с печатным текстом, адресованным деловым людям вроде меня. О хорошем там всегда печатают охотно, обильно и самыми большими буквами. Зато все паршивое и неприятное описывается там же крайне скупо и непременно мелким шрифтом. А иногда норовят и вовсе поместить в конце документа или даже на обороте, по нашей неистребимой российской привычке: ну, что, все хорошо? А теперь переверни страницу. Сюрпри-и-з! Но карта Стервятника была крайне редким, если не единственным на моей памяти исключением из этого прискорбного правила. Потому что Большая и Глубокая Задница здесь честно позиционировалась открытым текстом. В самом верху удивительной, поистине неуничтожимой бумаги крупными и заковыристыми буквами значилось: АГРОПРОМ. СПЕЦОБЪЕКТ-12 И чуть ниже, в аккуратных скобках мелким шрифтом: «(Звероферма № 3. Виварий)». Хуже подземелий Агропрома мне сложно и выдумать, хотя фантазии мне обычно не занимать. Хорошо хоть, чуть-чуть не дотянули до чертовой дюжины в нумерации основной локации. Стало быть, смертельная пуля дала перелет, что уже полегче. Но посудите сами: разве что-то может быть «полегче» в Агропроме? Только его мне еще и не хватало. И что значит «Звероферма № 3»? То, что где-то есть еще и № 2, и № 1? Хм… В жизни ни про какие зверофермы там не слыхивал! Так что если пуля чуток и промахнулась, у нее вполне может оказаться смещенный центр тяжести. И тогда этот разрывной «дум-дум» под веселеньким названием «звероферма» еще не раз перепашет все мои радужные планы. |
