— По сути,— продолжала колдунья,— нужно всего лишь сделать то, что накануне так хорошо проделала Соня: поскольку у нас нет ключа, подобрать к замку отмычку. Как думаешь, мы сумеем? — спросила она у Севера.

— Конечно, сумеем,— гордо ответила за него Соня, явно стремясь показать, что она не только отмычкой орудовать мастерица.

Она собиралась добавить: «Что бы ни придумал один человек, другой в силе разгадать»,— но не успела. Неведомая необоримая сила сдавила ее тело, одновременно попытавшись разорвать его. Девушка почувствовала, как плоть мгновенно налилась свинцом, руки и ноги отяжелели, и в то же время ее не покидало ощущение, что она уподобляется воздушному пузырю, готовому вот-вот оторваться от намыленной руки.

В следующий миг мир закружился и завертелся у нее перед глазами. И без того неяркий свет начал стремительно меркнуть, и Соня почувствовала, что падает.

Падает и одновременно несется в пространстве сразу во все стороны.

Это падение-полет длилось нескончаемо долго. Ей казалось, что она проносится мимо вех, на которых написано: «сто лет», «тысяча лет», а где-то там, впереди, уже замаячила вешка с надписью «вечность»…

Она чувствовала, как тело ее старится, иссыхает, становится похожим на тело мумии, которая болтается в паутине прожорливого цветка. Наконец его, это тело, выплюнули за ненадобностью, и оно вновь начало падать, теряя рассыпающуюся по пути плоть.

Теперь уже падал только скелет, который стремительно разваливался на отдельные косточки, в свою очередь рассыпавшиеся на крошечные осколки. И когда осталась последняя недоеденная крысой крошка. Соня неожиданно поняла, что вновь обретает себя.

Она попыталась пошевелить затекшими за миллионы лет стояния на одном месте ногами и сообразила, что больше не владеет своим телом. Девушка не могла даже повернуть головы, открыть рта. У нее осталась лишь способность видеть, слышать и думать. Она догадалась, что готова уже занять законное место в Галерее Тел, и ей сделалось страшно… И особенно стало страшно тогда, когда она увидела изумленные лица воинов, гримасу ярости Кучулуга, Севера, который, насупившись, напряженно искал выход, и даже Халиму, во взгляде которой не было и тени сострадания…

И когда до нее дошло, что они тоже догадываются: она понимает, что произошло на самом деле, прежние страхи показались воительнице лишь бледной тенью внезапно навалившегося ужаса…

Она видела, как Кучулуг, выругавшись, выхватил меч и попытался по-простецки — силой — разбить призрачные стены, а когда попытка закончилась неудачей, не захотел сдаваться, а продолжал рубить, словно и впрямь надеялся сталью преодолеть злое колдовство… Она видела, как Халима лихорадочно перечитывает надпись на полу, стараясь постигнуть глубинный смысл заклинания и сковать выпущенные на волю силы… Или только делает вид, Что пытается?.. Она увидела — но уже не услышала, нет! — как Север что-то надсадно кричит прямо ей в ухо…

Но она не чувствовала ударов, не ощущала, что сковавшая ее сила хоть чуточку отпустила бы ее, и не слышала крика возлюбленного.

Ничто не помогало. И тогда она со всей очевидностью поняла, что это конец…

«Тайное слово скажи!» — словно гром прогремел в небе, загрохотали у нее в голове слова.

«Что еще за тайное слово?» — хотела спросить она и вдруг вспомнила, где находится и что с ней произошло. «Но, пока дышишь ты, тайное слово скажи!» На этот раз фраза прозвучала полностью, услужливо напомнив, что отпущенное на действие — а значит, на жизнь! — время стремительно истекает.