Наконец настала очередь Тамаё и Макаки, но когда инспектор обратился к ним с этим вопросом, Макака оскалил зубы и прорычал:

– Я же говорил вам – барышня отсыпалась, приходя в себя от зелья, которым ее отравили, и знать ничего не знает. Ну а я стерег ее в соседней комнате с раннего вечера и всю ночь, потому как подумал: а вдруг еще какой мерзавец заявится, чтобы навредить ей.

– Кто может подтвердить это?

– Понятия не имею. За ужином я всем сказал, что барышне нездоровится и я проведу рядом с ней всю ночь.

– В какое время это было?

– Слуги в этом доме ужинают всегда в половине восьмого

– Макака, мне сказали, что у вас есть порванные струны кото.

Глаза Макаки сверкнули, но в ответ он только кивнул, не сказав ни слова.

– Что ж, хорошо, мне хотелось бы взглянуть на них, но это потом, – сказал Татибана.

В конечном счете самое слабое алиби было у Тамаё и Макаки. Но если бы Макака хотел убить Томо, он, конечно же, сделал бы это сразу, забирая Тамаё из брошенного дома. Или – не могла ли жажда мести охватить его уже на вилле, не вернулся ли он обратно в заброшенный дом?

Киндаити вспомнилось, что адвокат Фурудатэ говорил ему о Макаке:

– Господин Киндаити, вы как‑то спрашивали, может ли Макака быть Сизумой. После этого мы поинтересовались его прошлым и поняли, что такое невозможно. Макака родился в деревне Тоёхата и потерял родителей лет в пять. Тогда мать Тамаё сжалилась над ним и взяла к себе. Повитуха, которая принимала его при родах, все еще жива и клянется в этом, да и в самой деревне полно свидетелей, готовых подтвердить его личность.

Впрочем, Сизума ли Макака или не Сизума, в любом случае нельзя не признать, что его действия вызывают множество вопросов. Конечно, все может быть простым совпадением, но…

В этот момент раздался резкий, агрессивный голос Мацуко:

– Инспектор, говорят, в заброшенном доме вы обнаружили след солдата. Неужели тот репатриированный солдат, что останавливался в гостинице «Касивая» в Нижнем Насу в ночь, когда убили Такэ, все еще бродит по окрестностям? Почему вы до сих пор не поймали его? И кто он, в конце концов, этот человек?

Инспектор Тибана, на которого так резко надавила Мацуко, похоже, растерялся.

– Ну да… мы расставили на него ловушки, но он оказался увертлив. Что же касается его личности: после убийства Такэ мы послали запрос в Хакату, в «Общество поддержки возвращающихся ветеранов», и несколько дней тому назад получили ответ. Они сообщают, что двенадцатого ноября, то есть за три дня до убийства Такэ, в Хакату прибыл корабль, привезший репатриантов из Бирмы. На борту точно находился человек, который называл себя Сампэем Ямадой и который к тому же сообщил свой адрес – 3‑21, Кодзимати, Токио, то есть ваш токийский адрес. Проведя ночь в Хакате, он тринадцатого числа отбыл в Токио. Не вызывает сомнений: именно он останавливался в гостинице «Касивая» в Нижнем Насу ночью пятнадцатого. И хотя я уже спрашивал вас об этом, госпожа Мацуко и господин Киё, но все же – нет ли у вас каких‑нибудь предположений, кем может быть этот человек?

Киё в маске молча покачал головой. Мацуко, со своей стороны, недоуменно уставилась на Татибана. Криво улыбаясь, она сказала:

– Если вам столько уже известно, можно было бы ожидать от вас больших успехов. Значит, нет ничего, никаких других улик, кроме следа на месте преступления?

– Ну… разумеется, кое‑что еще…

И тут его прервал Киндаити:

– Да, мы обнаружили нечто странное.

– Странное?

– Вам уже известно, что обнаженный по пояс Томо был привязан к стулу и у него на туловище и руках остались ссадины от веревки – то есть следы его попыток освободиться.