В свободные минуты почтальонша сидела у окна и беседовала с большой белой птицей.

Картина облюбовала себе дерево возле почты.

Напротив почты находился универсальный магазин, и из него то и дело неслась бравая музыка. Музыкальную страсть Картины сразу подметила тетя Наташа. Почему-то ей показалось, что белая ворона обосновалась возле почты именно из-за музыки.

– Что больше нравится? – интересовалась тетя Наташа. -Марши или вальсы?

Ворона кивнула.

– А мне гармошка, – призналась почтальонша. – Знаешь, как я в молодости частушки пела? Ты небось видела.

Картина помнила и залихватские переборы гармони, не смолкавшие на деревенской улице до рассвета, и частушки со смехом и притопами.

Из дверей магазина вылетели резкие ритмичные звуки, смешались с грохотом проехавшего грузовика, застряли в шлейфе пыли.

– Верка! – грозно позвала тетя Наташа, и, когда на крыльце показалась ее дочь, потребовала: – Отключи громыхалку. Поставь нам вальс.

Продавец Вера пожала плечами, удалилась за стеклянный прилавок, но пластинку все же переменила.

Волны вальса понеслись по улице, уплыли в небо, и голубоглазая ворона взмахнула белоснежными крыльями.

– В почтальоны не пошла, – критиковала дочь тетя Наташа. – Культурой обслуживания занялась. А какая у нее культура? Один джаз в голове.

– Ну что вы, мамаша, говорите? – отвечала, услышав критику, из открытого окна Вера. – Ценники на виду, все люди грамотные. Нашли кому жаловаться – сороке.

– Я тебе в книге жалоб запись сделаю! Слышь, Верка?! -крикнула, рассердившись, почтальон, но слова ее утонули в новой модной мелодии.

Тетя Наташа залюбовалась дочерью: какая красивая невеста -отражается в разных зеркалах.

Покупателей в эти ранние часы не было. Три Верки, которых видела в зеркалах тетя Наташа, скучали возле блестящих прилавков.

А почта работала. Машина привезла свежие газеты и письма.

Тетя Наташа привычно раскладывала корреспонденцию.

Стучал в соседней комнате телеграф.

Пришла срочная телеграмма – в село Озерки председателю колхоза, и тетя Наташа расстроилась: в Озерках испорчен телефон, а до села километров пятнадцать. Что делать? Как передать срочные слова? Не потащишься пешком по весенней грязи… Сидеть у окна и ждать, когда проедет мимо какойнибудь Озерковский шофер?

Тетя Наташа поделилась своими огорчениями с Картиной. Та слетела с дерева, уселась на подоконнике, стукнула клювом о раму: «Кар!»

– Неужели сама отнесешь? – догадалась тетя Наташа и даже попятилась от такой смелой идеи.

«Кар-р-р!» – решительно подтвердила Картина: кор-респонденцию доставлю, не беспокойтесь, раз такая неприятная сложилась картина.

– Ты Озерки как будто знаешь… – размышляла вслух почтальонша. – По прямой, по воздуху, туда километров восемь будет. И правление колхоза, может, знаешь, где стоит?

Картина кивком подтвердила, что знает: правление, конечно, на площади стоит.

Тетя Наташа хлопнула в ладони, хотела обнять свою спасительницу, но постеснялась.

– Возьми, – она протянула телеграмму и квитанцию. -Расписку не забудь!

Белый почтальон уже летел над крышами, держа в клюве срочную депешу. Сильные крылья беззвучно рассекали воздух, но Картина ощущала его упругость каждым своим пером. Она торопилась, понимая важность поручения.

«Вы что – не видите, что в клюве не простая бумаженция?! Это же „Те-ле-грам-ма“! Срочная бумага! Печатными буквами пишется на тонкой ленте и приклеивается к бланку с двумя „м“! Телеграмма».