Клава оглянулась и узнала среди болельщиков ребят из своей школы. Их было человек двадцать.

Они кричали, размахивали руками, подкидывали вверх фуражки и кепки. Больше всех шумел и радовался Борька Капелюхин.

Клаве тогда и в голову не пришло, что Борька самовольно увёл ребят с урока. Сейчас она задумалась. И что ей делать с этим мальчишкой? За три года, что Борька провёл в детском доме, он сильно привязался к Назаровым, часто бывал у них дома, охотно помогал Евдокии Фёдоровне по хозяйству.

* * *

Наутро стало известно, что вечером в школе состоится педсовет. В большую перемену Клава задержала в классе свою одноклассницу Зину Бахареву, работавшую отрядной пионервожатой шестого класса, и спросила, знает ли она, что сегодня может произойти с Борькой Капелюхиным.

Зина ответила, что ей всё известно и будет очень хорошо, если Борьку поскорее уберут из школы.

— Как?! — вскрикнула Клава. — Ты согласна с Дембовским? Ты, вожатая, и не выступишь в защиту своего пионера?

— И не подумаю. — Зина пожала плечами. — Да какой же он пионер, этот Капелюхин? Галстука не носит, сборов не посещает… Ни в одно отрядное мероприятие его не вовлечёшь. А как грубить учителям да срывать уроки — так он первый из первых. Правильно про него говорят, что у него дурные наклонности…

— Дурные наклонности! — повторила поражённая Клава. — И ты веришь этому? Да ты хоть раз поговорила с ним с глазу на глаз? Узнала, как он живёт, к чему тянется? — Она задумчиво покачала головой. — Нет, Зина, не знаешь ты своих ребят. Не знаешь и не болеешь за них.

— Ну вот что, Назарова, — вспыхнула Зина. — Ты меня не учи, как с пионерами работать… Пока я ещё вожатая, а не ты. И отряд — это тебе не спортивный кружок: заплывы там, забеги… Тут думать надо, думать!

Девушки холодно расстались.

После занятий Клава сбегала домой, наспех перекусила и вновь вернулась в школу.

В полутёмном школьном зале она уселась на подоконник недалеко от учительской, где уже начался педсовет. Из-за двери доносились приглушённые голоса учителей. О чём они там разговаривают? Может быть, уже решают судьбу Борьки.

Мальчишка, конечно, виноват, и его стоит наказать, но исключать его из школы — с этим Клава никак не могла примириться. Борька же совсем неплохой — надо только отнестись к нему повнимательнее.

«А я ведь тоже его забыла», — мысленно упрекнула себя Клава и, тяжело вздохнув, покосилась на дверь учительской. Если бы только Борьку оставили в школе! Тогда всё бы пошло по-другому. Клава следила бы за каждым его шагом, помогала бы ему заниматься, выбрала бы для Борьки самых надёжных товарищей…

А может, так и сделать? Войти сейчас в учительскую и заявить обо всём этом педагогам. Заявить твёрдо и решительно. Так, мол, и так, она ручается за Капелюхина и берёт его под свою полную ответственность. И дать честное комсомольское…

Клава подошла к учительской и взялась за ручку двери.

Но как войдёшь туда? А вдруг преподаватели не пожелают даже выслушать её и попросят оставить учительскую?

В школьный зал осторожно вошли шестиклассники: Федя Сушков и Люба Кочеткова.

— Вы зачем сюда? — вполголоса спросила их Клава.

— А мы… мы от наших ребят… от всего класса, — признался Федя. — Насчёт Борьки…

— Нельзя Борьку исключать… никак нельзя, — горячо говорила Люба Кочеткова. — Мы вот письмо учителям написали… Следить за ним будем, помогать будем, только пусть его в школе оставят.

Девочка достала из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и попросила Клаву передать его директору школы или вожатой Зине Бахаревой.