Ребята погрузились на плот, пробрались через камышовые заросли, бесшумно, как десантники, высадились на острове и затаились. Потом осторожно начали пробираться через частый кустарник к средине острова, откуда доносились мальчишечьи голоса и потрескивание хвороста в костре. Вскоре открылась небольшая круглая поляна. На земле в беспорядке лежали намокшие от воды брёвна, горбыли, слеги, доски, мотки ржавой проволоки, обрывки верёвок.

Борька Капелюхин и Федя Сушков стояли около старой дырявой лодки и о чём-то запальчиво спорили. Борька доказывал, что если эту лодку как следует починить да оснастить парусом, то её можно объявить флагманским кораблём и доплыть на ней хоть до Балтийского моря.

— Ещё скажешь, до Ледовитого океана, — перебил его Федя Сушков. — Ты хоть книжку по географии почитай.

Борька вспыхнул и не успел ничего ответить, как заметил за кустами Клаву с ребятами.

— Вы… Это вы?.. — опешил он. — Как вы попали сюда?

Ребята с криком выскочили из засады и окружили Борькину компанию.

— А мы в разведку ходили по вашим следам, — торжествуя, сообщил Димка. — Даже поспорили: найдём вас или нет? Вот и нашли!..

— На вашем же плоту приехали, — поддразнил Борькину компанию Саша Бондарин. — Его у вас вон кто угнал, — он кивнул на Клаву, — а вы, ротозеи, даже и не заметили.

Борька и Федя сконфуженно переглянулись, а Саша подбросил в костёр охапку валежника и подтолкнул Клаву ближе к огню: отогревайся, мол.

— А чего ради вы привалили сюда? — скрывая смущение, недовольно спросил Борька.

— Ребята вашими делами очень интересуются, — с серьёзным видом сказала Клава. — Говорят, вы флотилию строите, в путешествие по реке Великой собираетесь.

— Какая там флотилия! — покраснев, отмахнулся Борька. — Просто мы лодку раздобыли…

— Тоже мне лодка! — фыркнул Димка. — Одни дыры. Её чинить да чинить надо…

— Ну и что… И починим, — с вызовом ответил Борька. — Мы уже и смолу достали и паклю…

— Ну, а потом… когда почините? Так и будете с острова на берег ездить… туда-сюда?

— Почему туда-сюда! — возразил Федя Сушков. — Возьмём да летом путешествие на плотах и лодках устроим. Вниз по Великой. Потом по Псковскому озеру. Чем плохо?

— Путешествие?! На плотах и лодках?! — удивился Саша Бондарин. — Вот это да! Чего же вы от ребят свою затею скрывали? Всё одни да одни…

— А нас кто-нибудь спрашивал об этом? — с досадой отозвался Борька.

Ребята оживились. Они нетерпеливо принялись расспрашивать Борьку и Федю, когда их компания думает пуститься в плавание, нельзя ли к ним присоединиться.

— Надо всем отрядом по Великой попутешествовать, — предложил Саша, поглядывая на Клаву. — А то всё одни разговоры: люби родной край, изучай родной край!

Клава задумчиво отогревала у костра руки. И почему так получается? На улице ребята с азартом играют в свои игры, носятся взъерошенные, чумазые, сияющие и счастливые, здесь, на острове, с увлечением фантазируют о флотилии, о походе по Великой, а на сбор отряда их с трудом дозовешься, сидят они там с постными, скучающими лицами и остаются ко всему равнодушными и безучастными.

Надо, видимо, поменьше громких слов, а побольше живых, ярких дел, фантазии, романтики, простора, чтобы ребята могли действовать, проявлять свою энергию, выдумку, ловкость, ум. И, может быть, путешествие по Великой и есть то самое живое дело, за которое следует ухватиться.