Но она не стала этого делать. Она лежала неподвижно. И сама знала почему. Не потому что она боялась задать вопрос. Нет, она боялась другого — услышать ответ.

Поэтому она притворялась спящей, хотя сна не было ни в одном глазу. А еще она знала, что Фил поступает точно так же.

Ночь казалась бесконечной.

Часть 2

Осенний листопад

ГЛАВА 42

Фил попытался сдвинуться с места, но не смог.

Что-то мешало ему. Что-то обвивало его шею — холодное, металлическое, с ржавчиной. Острые края удавки впивались в кожу, и он с трудом мог дышать.

Он дернул за металлический край — и горло сжалось в спазме. Он ощупывал шею, но натыкался лишь на ржавую цепь. Он слышал, как громыхают звенья, чувствовал тяжесть металла в руке. Но продолжал дергать.

Безуспешно, цепь не поддавалась.

Сердце бешено билось, грудь начала болеть. Как будто второе, знакомое уже металлическое кольцо охватывало его, затягиваясь, затягиваясь…

Переводя дыхание, он пытался унять боль. Нужно дышать.

Дышать…

Он снова дернул за цепь что было силы, но не ощутил ничего, кроме металлической прохлады на ладонях. Мертвый груз, тяжелый груз, груз, который ему не поддастся. Грудь полыхала изнутри. Он закрыл глаза. Под веками вскипали горячие слезы. Он услышал собственный крик: «Нет!.. Нет, отпусти… Отпустите…»

Но крик звучал только у него в голове.

«Пожалуйста…»

Тишина. Только внутренние крики, внутренняя боль.

Он опустил голову и открыл глаза. И тогда он увидел.

Он сразу понял, где он, и сердце забилось еще чаще, а грудная клетка заболела еще сильнее.

Он был заперт в клетке. В клетке из костей.

«Нет…»

Он кричал изо всей мочи — и по-прежнему не издавал ни звука.

Он протянул руки и схватился за костяные прутья. Дернул, но взмокшие ладони скользили по кости. Дернул снова…

По гладкой поверхности можно было сразу определить, какие они старые. И крепкие. Клетка держалась. Он продолжал дергать, толкать, трясти… И все впустую.

Снова крик — и снова тишина.

И тут он увидел, как из сгустка теней отделяется одна. Силуэт. Он приближался к нему. Слабый свет отражался от металла. В кулаке был серп. Незнакомец двигался медленно, кружил. Взад-вперед, взад-вперед…

И раскачивался.

Неспешно раскачивался.

«Нет… Нет… Пожалуйста…»

Тишина. Непроницаемая. Оглушительная.

Он кое-что заметил: человек неслучайно так странно двигался. Он подволакивал одну ногу. Хромал. Но все-таки шел вперед.

Медленно. Неотвратимо.

Фил дергал цепь с утроенной силой. Неистово вцепился в прутья.

Все напрасно.

Он остановился. Он устал. И тут он увидел лицо человека.

И снова закричал.

Лица не было. Только дерюга. Клочья ткани. Наспех сшитая голова пугала, отдаленно похожая на человеческую. Черточка на месте рта — и пустота на месте глаз. Тьма. Две черные дыры. Фил снова закричал.

Теперь он уже видел силуэт целиком — сплошное тряпье, рвань, ветошь. Грязные заплаты. Спереди — кожаный фартук, старый, в пятнах.

Человек занес серп над головой, стальной полумесяц сверкал в тусклом свете.

Тряпичное лицо приблизилось к решетке. Фил заглянул в его глаза, но там была лишь пустота. Черные, глубокие отверстия.

Лезвие мерцало в полумраке.

Вверх.

Крик.

Вниз.

Крик, слезы.

Снова, и снова, и снова.

Тишина.

— Фил… Фил…

Сердце вырывалось из груди, легкие не вмещали воздух, они как будто ссохлись.