— Фил…

Он открыл глаза и увидел встревоженное лицо Марины.

— Что… что случилось?

Голос. Он таки услышал свой голос.

— Тебе приснился кошмар.

Марина погладила его по руке. Ее кожа казалась особенно свежей и прохладной в контрасте с его, раскаленной и влажной.

— Кошмар… кошмар…

Он попытался привстать, жадно глотая воздух.

— Всего лишь кошмар, да. — Ее прикосновения успокаивали его. — Не надо ничего говорить. Все хорошо. Все в порядке.

В комнате было темно, но он все же различал ее очертания. Видел контур ее головы. Видел, как сияют ее прекрасные глаза.

— Кошмар… — пробормотал он.

— Именно. — Ее близость баюкала его, приносила утешение. — Всего-навсего дурной сон.

Она снова уложила его. Обняла, положила голову ему на плечо. Прижалась к нему. Живая, дышащая клетка из костей. Но эта клетка не неволит — она его бережет. Защищает.

— Всего-навсего кошмар.

Он кивнул. Скоро он понял, что она уснула: по ритму ее дыхания, по тяжести ее руки на своей груди. Но Фил не спал. Он смотрел куда-то вдаль, во мрак. И с тревогой ждал, когда от общего сгустка теней отделится одна.

Кошмар. Всего-навсего дурной сон.

Только это была неправда. Фил знал, что это не так. Чувствовал. Знать, конечно, он не мог, но чувствовал — точно. Нет, это был не просто кошмар.

Это было нечто гораздо хуже.

ГЛАВА 43

Поигрывая шариковой ручкой, Микки наблюдал, как в комнату по очереди сходятся на утренний брифинг его коллеги. Рядом стояло заранее купленное большое капучино: четырех эспрессо должно было хватить, чтобы взбодриться.

Яркое солнце, каким оно бывает только в конце сентября, проникало сквозь пластинки жалюзи. Оно словно отчаянно цеплялось за остатки лета и не хотело сдаваться наступающей осени.

Ночью Микки практически не спал, хотя освободился очень поздно и лег в постель измученным. Такое случалось, когда попадалось сложное расследование. А расследование, судя по всему, предстояло не из легких.

К тому же картина, которую он застал в гостинице… Эти образы так просто не вытравишь из памяти. Куча плоти, сваленная у стены, мало чем напоминала человека. Его попросту растерзали, иного слова и не подберешь. Измельчили, перемололи. Потеки крови, казалось, служили элементами дизайна, до того они были гротескными.

— Похоже, кто-то очень сильно не любил этого парня, — сказал Микки Филу, глядя на труп с порога: ближе их не подпускали криминалисты. Микки знал, что провозятся они долго. Это было не место преступления, а профессиональная мечта экспертов.

— Опознать не удалось?

Фил ответил, не отрывая взгляда от трупа:

— Документы в кошельке оформлены на Адама Уивера, но в гостиницу он поселился под именем Робин Бэнкс.

— Что? — удивился Микки. — Он что, фанат группы Clash?

— А почему бы и нет? Он снял номер на пару дней, а вчера еще и прикупил себе, скажем так, компаньонку. — Фил указал на дверь в ванную. — Она-то и подняла шум.

Микки кивнул, принимая данные к сведению.

— Судя по всему, — продолжал Фил, — она как раз переодевалась в ванной, когда в дверь постучали. А потом она услышала крики.

— И даже не выглянула?

— Нет, наоборот — заперлась. И спряталась за шторку. Ничегошеньки не видела. А потом набрала 9-9-9.

Микки нахмурился.

— У нее и телефон был при себе?

Фил вымучил слабое подобие улыбки.