Ее дядя и двоюродные братья стояли у парапета. Вокруг бегали лучники, арбалетчики, скрипели колесиками, заряжая свои боевые орудия, слуги таскали ведра с водой, чтобы, если понадобится, тушить пожары и мешать врагу устроить дымовую завесу.

Теперь Магдален смотрела на все эти приготовления взглядом знатока: не так давно ей самой пришлось заниматься обороной собственного замка. Но все-таки кто же рискнул идти на штурм неприступных Каркассонских твердынь? Неужели? Луч отчаянной надежды озарил ее сознание.

Она замедлила шаг, сохраняя летаргическую отрешенность на лице, и направилась к своим тюремщикам, уже поджидавшим ее на крепостной стене. Аврора обвила ручонками мать и, озираясь, ворковала, радуясь утреннему солнцу и необычному зрелищу: широко открыв глаза, она показывала пальцем на пролетавших галок, на развевающиеся флаги, на пробегавших мимо людей.

Проходя по стене, Магдален мельком глянула вниз, и у нее чуть не подкосились ноги. Нет, не от страха — она была привычна к виду с высоты с самых малых лет. Она увидела развевающийся штандарт де Жерве, а под ним знакомую фигуру с рыжей шевелюрой! Магдален едва не заплясала от радости, всю ее напускную вялость и безразличие как ветром сдуло, а когда она разглядела позади Гая Эдмунда, будто гора свалилась с ее плеч. Они оба здесь! Значит, схватки не было, и она, Магдален, не стала невольной причиной чужой смерти, на ее руках нет крови! В эту минуту она возблагодарила Бога и поклялась, что навсегда вырвет Гая де Жерве из сердца, сохранив только благодарную память об этом человеке, и обнимет мужа, чтобы любить его и принадлежать ему.

— Да, да, кузина! Ваши защитники прибыли, чтобы защищать вас, — язвительно приветствовал ее Шарль, прерывая ее мысли. — Я вижу, к вам вернулось ваше обычное жизнелюбие. Это очень кстати, поскольку у нас будет для вас маленькое поручение.

Радость Магдален мгновенно исчезла. Она прекрасно понимала, что ее мерзкие родственники просто так не отпустят ее из своих когтей.

— Подойдите к парапету, чтобы вас видели те, кто внизу, они это заслужили. Пусть убедятся, что вы живы и здоровы, — Бертран уже стоял у края стены. — Нет-нет, ребенка оставьте, это опасно.

Прежде чем Магдален успела что-то сообразить, руки кузена Филиппа подхватили Аврору, а ее кто-то поднял под локти и поставил к парапету.

Гай тут же увидел Магдален, и, несмотря на разделявшее их расстояние, они почувствовали свое единство. Ее волосы были подобраны простым деревянным ободком, и ветер трепал каштановые кудри.

— Магдален! — не сдержавшись закричал Эдмунд, но сильный порыв ветра унес его крик.

— Она в порядке? — беспокойно спросил он Гая.

— Полагаю, что да, — спокойно ответил тот, поворачиваясь к Эдмунду, но лоб Гая прорезала глубокая морщина: он почувствовал, что Магдален чем-то встревожена, и эта тревога тут же передалась ему.

— Теперь можете спуститься вниз, — тем временем приказал Бертран.

Магдален с облегчением отошла от края и протянула руки, чтобы взять Аврору, но Филипп не отдал ее.

— Отдайте ребенка! — закричала она, чувствуя, как ее вновь охватывает панический ужас.

— Нет! Сначала вам придется выполнить наше поручение, — сказал Бертран. — Если вы с ним справитесь, мы вернем вам ребенка.

— Что это значит? — теперь она испытывала страх даже больший, чем в подземелье.